rhqh\shyl\tgid

Хантыр сегодня добрый. Я слежу за тобой. О… прям как я B)

Люди. Задумайтесь.

Омг, жаль не нашёл на тьюбах трек с названием Vitaminka x) http://www.youtube.com/watch?v=dVxFcNxPvbo

Ололо, кое-кого из наших запалили и выложили на тубы. :rolleyes: Скрытый текст Каётий, пульпфикшону глядел? Скрытый текст

Как что? Воздушные шарики.

Не иначе как наследственное. :mellow: Когда-нибудь, когда стану богатым — скосплею Фримана. Все говорят, что есть потенциал.

В детстве у меня ужасная, кошмарная, преступная привычка. Если взять листочек бумаги, желательно мелованной, согнуть угол так, чтобы жёстко упирался клювом в книгу, или на чём он там лежит, и надавить — образуется такая мятая дорожка. Делается это с очень-очень приятным хрустом под пальцами, а если нажать резко, или бумага толстая и хорошая, или взять две-три страницы, то сопротивление будет существенным, волны будут крупными, и к тому же можно услышать характерное не то шуршание, не то потрескивание. Процесс крайне затягивающий, не хуже пузыриков защитной упаковки. Но потом все детские энциклопедии и прошлые книжки выглядели как старухи через десять тысяч пластических операций — ни одного живого места. На некоторые страницы вообще больно смотреть. Кстати, да, чего-то мне даже космическим медиком стать захотелось.

ЗУДУБАСИЛ СОБАЧКУ КИРКОЙ! ЗАКИРКАСИЛ! ПУСТИЛ НА РУДУ ОГНЕГЛАЗУЮ СВОЛОТУ! Е! Е! Е! :a_36: :a_07: :a_02:

Floex — Mecholup

Мило, мне тут даже сакс очень нравица.

Лично я — сам иллюзия. Поэтому мне иллюзии жизненно необходимы. мёртвые или просветлённые. Зато я обогнал тебя по кавайкам.

Блинчиков. Давно уже.

Всем сибирского психоделического фолка, чуваки.

Мо просто хочет, чтобы его любили.

Чо-чо-чо-по-чо? :9

Дети, дети! Любите друг друга.

Подобные семечки — продукт негласной Системы, чего-то вроде побочного эффекта договора всех-со-всеми. Порождение нашей культуры, короче говоря. Это не нужно никому конкретно до тех пор, пока не произошло, никто этого не планировал (кроме конкретных девочек, мысли и действия которых вполне сойдут за случайный феномен). Но это стало нужно всем понемножку по факту своего появления. Отсюда и форс, отсюда же и фарс. Кстати, о религиозности и правоверности. Хорошо на эту тему писал Фромм (целиком главу можно прочитать здесь). Скрытый текст Как свидетельствуют исторические книги и в полном соответствии с мнением большинства людей, христианизация Европы началась в Римской империи при Константине, а затем уже в VIII веке "апостол германцев" Бонифаций и другие обратили в христианство язычников Северной Европы. Но была ли Европа когда-либо действительно христианизирована? Хотя на этот вопрос обычно дается утвердительный ответ, более глубокий анализ показывает, что христианизация Европы была в значительной мере мистификацией, что в лучшем случае можно говорить лишь об ограниченной христианизации между XII и XVI веками и что в течение нескольких столетий до и после этого в большинстве случаев происходили идеологизация и более или менее серьезное подчинение церкви; это не означало каких-либо изменений в сердце, то есть в структуре характера, исключение составляют лишь подлинно христианские движения. В эти четыре столетия Европа начала христианизироваться. Церковь старалась навязать христианские принципы в отношении собственности, цен, оказания помощи беднякам. Возникло – в основном под влиянием мистицизма – множество полуеретических сект и лидеров, требовавших возвращения к принципам Христа, в том числе к осуждению собственности. В этом антиавторитарном гуманистическом движении решающую роль сыграл мистицизм, достигший своей кульминации у Мейстера Экхарта, и не случайно среди проповедников и последователей мистических учений стали выделяться женщины. Многие христианские мыслители высказывали идеи мировой религии или просто недогматического христианства; ставилась под сомнение даже библейская идея бога. Гуманисты Возрождения, выступавшие как с теологических, так и с нетеологических позиций, в своей философии и в своих утопиях продолжали линию, начатую в XIII веке. Действительно, нет никакой резкой грани между поздним средневековьем ("средневековым Возрождением") и собственно Ренессансом. … Однако разум начал вырождаться в манипулятивный интеллект, а индивидуализм – в эгоизм. Короткий период христианизации закончился, и Европа возвратилась к своему изначальному язычеству. Но как бы ни различались концепции веры, один признак характеризует все ветви христианства: это вера в Иисуса Христа как в спасителя, который отдал свою жизнь ради любви к ближним. Он был героем любви, героем без власти, который не прибегал к силе, не хотел править, не хотел ничего иметь. Он был героем бытия, героем, который давал людям то, что имел, делился с ними. Все эти качества глубоко импонировали как римским беднякам, так и некоторым богачам, задыхавшимся в атмосфере собственного эгоизма. Иисус взывал к сердцам людей, хотя с точки зрения разума его в лучшем случае можно считать наивным. Эта вера и героя любви завоевала сотни тысяч приверженцев, многие из которых изменили свою жизнь или сами стали мучениками. Христианский герой был мучеником, ибо, согласно иудаистской традиции, высшим подвигом является отдать свою жизнь за бога или за ближнего. Мученик являет собой полную противоположность языческому герою, олицетворенному в греческих и германских героях. Цель таких героев – завоевание, победа, разрушение, грабеж; а итог жизни – гордость, власть, слава, превосходство в умении убивать (Святой Августин сравнивал историю Древнего Рима с историей разбойничьей шайки). У языческого героя мерилом доблести человека служила его способность достичь власти и удержать ее, он с радостью умирал на поле брани в момент победы. "Илиада" Гомера – это величественное поэтическое описание деяний прославленных завоевателей и покорителей. Главное, что характеризует мученика, – это быть, отдавать, делиться с ближним, а языческого героя – иметь, покорять, принуждать. (Следует добавить, что формирование языческого героя связано с определенным периодом исторического развития общества, а именно с победой патриархата над матриархатом. Господство мужчин над женщинами – это первый акт завоевания и первое использование силы с целью эксплуатации; во всех патриархальных обществах после победы мужчин над женщинами эти принципы легли в основу мужского характера.) Какая же из этих двух непримиримо противоположных моделей нашего развития преобладает в Европе? Если мы посмотрим на самих себя, на поведение почти всех людей, наших политических лидеров, то мы не сможем отрицать, что наши представления о добре и наши ценности совпадают с таковыми у языческого героя. Вся европейско-американская история, несмотря на христианизацию, является историей завоеваний, покорений и стяжательства; самые высокие ценности нашей жизни – быть сильнее других, одерживать победы, покорять других и эксплуатировать их. Эти ценности совпадают с нашим идеалом "мужественности": только тот, кто способен бороться и побеждать, является настоящим мужчиной; кто не применяет силу для достижения своих целей, слаб, тот не мужчина. Нет необходимости доказывать, что история Европы – это история завоеваний, эксплуатации, насилия и покорения. Эти факты характерны почти для каждого периода ее истории, и никакой народ, никакой класс не составляет исключения, причем часто дело доходило до геноцида, как, например, в отношении американских индейцев; не являются исключением даже такие религиозные движения, как крестовые походы. Но мотивировалось ли это поведение исключительно экономическими или политическими причинами и были ли работорговцы, правители Индии, убийцы индейцев, англичане, заставившие китайцев открыть свою страну для экспорта опиума, подстрекатели двух мировых войн и те, кто готовит сейчас следующую войну, – были ли все они христианами в душе? Или, может быть, ненасытными язычниками были только их лидеры, тогда как огромные массы населения оставались христианами? Если бы это было так, мы могли бы быть более оптимистичны. К сожалению, это не так. Конечно, часто лидеры более ненасытны, чем те, кто за ними следует, потому что им есть чего добиваться, однако они не могли бы осуществить свои планы, если бы желание завоевывать и побеждать не было бы до сих пор неотъемлемой частью социального характера. Стоит лишь вспомнить тот дикий, безумный энтузиазм, с которым люди принимали участие в различных войнах за последние два века, – эту готовность миллионов к самоуничтожению ради того, чтобы сохранить репутацию "сильнейшей державы", "честь" или прибыли. А вот еще один пример: посмотрите, какой безумный национализм объединяет людей, следящих за ходом современных Олимпийских игр, которые якобы служат делу мира. На самом же деле популярность Олимпийских игр – это символическое выражение западного язычества. Они прославляют языческого героя: победителя, самого сильного, самого упорного, и при этом не замечают грязной смеси бизнеса и рекламы, столь характерных для современной имитации тех Олимпийских игр, которые проводились в Древней Греции. В христианской культуре место Олимпийских игр могла бы занять мистерия, представляющая Страсти Христовы, но единственная знаменитая современная мистерия, которая разыгрывается в Обераммергау, стала сенсацией для туристов. А если все это так, то почему же европейцы и американцы не откажутся открыто от христианства как от религии, не соответствующей нашему времени? На то есть несколько причин: так, религиозная идеология нужна для того, чтобы заставлять людей быть дисциплинированными и не подрывать, таким образом, основ общества. Но есть еще более важная причина: люди, твердо верующие в Христа как в величайшего из возлюбивших бога и пожертвовавшего собой, могут обратить свою веру в отчужденное убеждение, что за них любит Иисус. И тогда сам Иисус становится идолом, а вера в него начинает заменять каждому человеку акт любви. Все выражается в простой, до конца не осознанной формуле: "Христос любит за нас; мы можем и дальше следовать образцу древнегреческого героя и все же будем спасены, потому что такая отчужденная "вера" в Христа заменяет подражание Христу". Само собой разумеется, что христианская вера – это тоже лишь жалкая ширма, скрывающая собственную алчность. И все же я верю, что людям присуща столь глубокая потребность в любви, что, когда они ведут себя как волки, это обязательно вызывает у них чувство вины. Наша мнимая вера в любовь в какой-то степени притупляет в нас боль от бессознательного чувства вины за то, что мы живем без любви. Короче говоря, весь скандал даже больше, чем на ровном месте — это искусственно созданный общими стараниями скандал вокруг искусственно созданной общими стараниями иллюзии. Несуществующее вокруг несуществующего.

Ха-ха, а двух глагне опустил)_))))))))

Отчий, ни по кому ты не скучаешь. У тебя просто ломка. Пора, пора, мой друг. Отпусти этот труп. Пора плыть дальше. К кысельным берегам.

Годная анима всё ж.

На самом деле высокий пафос толкиновских креативов заключается в том, что все беды от чсв и врождённой дурости живья и в том, что яблоко с древа познания — на самом деле символ освободительной революции, будь то красный май (наливное яблочко) или гильотина (отделение плода от древа — головы от тела); кстати, в синтезе этих двух идей, греха евы и чсв-революции за мифическую независимость (первые люди на земле как синекдоха эльфийского народа, в свою очередь олицетворяющего архетипический миф золотого века, что снова возвращает нас к утопии о свободе — но уже к перевёрнутой насмешке — аутозакрепощение во имя мнимой свободы в процессе выхода из-под мнимого же ига высших сущностей, она же — лоно божие, что и есть истинная, экзистенциальная свобода) можно усмотреть критику идей эмансипации — ведь, как мы знаем, толкин был консервативно настроен и в лице хоббитов вославлял образ утраченной старой англии с её сельско-патриархальным укладом. Таким образом, я считаю, что всё фэнтези как наследие толкиновской писанины, явно (средневеково-антинаучной эстетикой) и неявно (путём выявленной в вышепроведённом анализе тонкой манипуляцией архетипическими представлениями читателя, мягкого, но неизбежного формирования коллективного бессознательного) покушающейся на дело прогресса, революции, свободы, демократии, народного единства и научного подхода признать реакционным и изъять из мирового книгооборота, после чего сжечь, а имя ивана рагуиловича удальцова предать забвению.

Отбивные.

У пёсика пять персиков.

Вообще-то всё даже сходится. Ведь главное не страдать, главное показать всем в интернете, что ты это сделал. Олдскульщик-эксплорер B)