Пара смс-креативов Если ты идёшь, и у тебя вдруг отсыхает рука, ты невозмутимо ставишь её на место и поливаешь! Если через минуту ты лишишься ноги или воздуха, ты погримасничаешь и восстановишь их. Если однажды ты коснёшься уха и увидишь, что вся ладонь серая и липкая, то тебя одолевают страх и желание бежать. Если ты внезапно осознаёшь, что у тебя больше нет сердца и крови, то остаётся только ждать и догадываться. Раздаётся оглушительный скрип, толстая чёрная полоса, неровная, широкими дугами прорезает белое полотно. От подрагивающей кожи исходит невидимое пламя, небольшое. Немного стесняет ход мыслей упрямый воротник, солнечный зайчик заставляет недовольно нахмуриться, потом застыть. Самое ценное не имело блеска. Пока было чисто. Без названия Красиво, конечно, но неочевидно, покуда мирская удача не пустит в лобовое стекло, защищающее от напастей прошлого, некий образ Прекрасного, ненасытно обязующего, теснением своим собирающего воедино лики тысяч концов и лишь обрывков, ранних пыльных строк и зрелых глупостей, длинной эластичной радужной линии и попросту ежедневных капризов её же, самой мирской удачи. Такова поэзия столбиков чисел и вращающихся стрелок, раскладывающих по полочкам даже самое крайнее, но такое обыденное, незаветное, неоднозначное и в чёрном непроницаемом облачении, что ставит двоякие вопросы из раза в раз, будто бы ничего там на самом деле и нет. Недаром липкие тенета Второй Безусловной Ра выбрасывают скелеты Тьетьего задолго до того, как они обнажились и очистились в Первой… Ведь всё теряет смысл. Спойлер:На скорую руку проведённая интроспектива.Классика: бессмысленное начало, проявляющийся лейтмотив. Мирская удача — повседневные случаи. Тысячи концов и лишь обрывков — смерти и жизни. Ранние пыльные строки — память, прошлое человека, зрелые глупости — наше сейчас, в котором человек ничуть не поумнел. Столбики чисел и стрелки — любой случай укладывается в статистику. По полочкам самое крайнее — даже удивительным случаям найдут банальное научное объяснение (не в смысле фундаментальной науки, а в смысле целостной картины мира со своими законами причинности и универсальной истиной). Обыденное, незаветное и неоднозначное — человеческая психика. Несмотря на всю её простоту и именно что обыденность (даже самые изощрённые сценаристы уже не способны придумать ничего нового в человеческом мире), она есть нечто неявное, видное только по итоговым реакциям, голова — это как чёрный ящик (облачение), в который даже виднейшие учёные толком не могут заглянуть. Двоякие вопросы это, естественно, неко Шрёдингера, а ведь в голове и правда может ничего и не быть. Недаром Время убивает Сознание ещё до того как умрёт Материальное тело — чем больше человек живёт, тем больше вкуса к жизни он теряет в силу её принципиального однообразия. Последнее предложение — концентрат основной идеи. Обчитавшись всяких психиатрий (бихейвиоризм тоже чудесен, к слову), наобсуждавшись циников, налюбовавшись разных тролль-акций «нигилистов» и «людей особенных», посмотрев десятки произведений о самых буйных и невменяемых, как-то начинаешь понимать, что везде одно и то же, всё уже было. Эти наши «трагедии» со смертью миллионов, с, ну, скажем, изнасилованием младенца на глазах у взрослых — ну что в этом такого, а? Чёрт, да будто бы миллионы лет жывотные этого не переживали, будто бы это какое-то сказочное разнообразие. Типа сумасшедший — это как взять, потрясти шарик, наполненный водой в открытом космосе. Мелочь, операция, фикция, повтор. То ли это действие вездесущей систематизации, то ли эффект рецессии эмоционального похолодания, то ли опять логика интуиции гад дэмн ит. Уж не говорю про мелочность собственных проблем и радостей и проблем-радостей окружающих на фоне некой всеохватывающей схемы, способной описать любую жизнь любого индивидуума на этой планете в прошлом, настоящем или будущем. Какой-нибудь простирандоме гамлет и тот больше испытал, хотя тоже мелочи. Памфлет имени себя Ты не бывал за зеркальною маской, Если считаешь, что тортик — нарыв, Что просто небыдло пред тобою с опаской Стоит туповато глазёнки раскрыв. Но там, за вратами абзацев безликих, Там, по ту сторону злых аватар, Там! Там сторона деяних великих, Там мыслеформ освящённый тартар. Там семиструнка с заниженным строем, Там водевиль петляющих нор, Филигранная нить с запрещённым изгоем, Синапсов там кладбище, ночной лунный хор, Там хохоряшки плывут в нежном свинге, Сатанисты балуются длинноq свининкой. Король с рыбаком стреляют в ночи, Ход вселенных меняют с небес кирпичи, Большие таблетки спасут от позора, Синие чувства гниют под надзором, Зефирка ложится на лапу Азора, Страдает деменцией нагая Аврора, Сигары аптеку зальют майонезом, Разные линзы тушуются Пред утёнком резиновым, Случайные строчки рифмуются, Духовный инцест парафиновый, Чувство важности собственной не годится в протезы, Новый Клавикус жжётся, льётся с небес богатырь, И иногда, Если подумать, Да посмотреть, Да повнимательней, Да хорошенько, Да если проверить, Да раз так на семь, Можно увидеть всё остальное. Будильник, ворота и даже торты. ГФ Глорфиндел был лучшим другом Ричарда. Он был очень преданным и очень точным. Он всегда безошибочно оценивал ситуацию — не раз и не два он спасал Ричарду жизнь. Хотя он был весьма необычным эльфом. Он был очень задумчивым. Мог часами смотреть в одну точку, конечно же, раздумывая о чём-то очень-очень важном. А может, у него была любимая среди своего народа? Впрочем, сколько бы раз Ричард ни спрашивал Глорфиндела, о чём он думает в такие моменты, он лишь повторял одно и то же, слово в слово: «Я не могу рассказать тебе об этом». И продолжал смотреть на что-то наверняка невидимое для взора смертных. Однажды Ричард и Глорфиндел путешествовали в густых южных лесах. Море зелени, удушливая жара. Внезапно Ричард предостерегающе поднял руку и осторожно пошёл вперёд. Глорфиндел, замерев, смотрел на напарника не отрывая глаз. Чуть было не скрывшись окончательно из виду, тот обернулся и кивнул. Эльф всё отлично понял и приступил к поиску удобной позиции. Минута, две шуршания листвы и пения птиц… Шум отчаянного сражения. Такой знакомый, неповторимый крик Ричарда «Resta!». Глорфиндел устремился в бой, на ходу обнажая клинок. Ричарда окружили двое — глупцы! Один стоит спиной к эльфу, второй смотрит прямо в его лицо. Смотрит, и… Зловеще усмехается. «Resta!» — повторяется клич, в точности такой же клич, но произносит его не его друг. Ричард медленно осел в луже собственной крови. Глорфиндел, упёршись в тело ногой, вытащил из спины клинок, прошедший насквозь. Спокойно-преданно посмотрел на своего хозяина. Втроём они отправились дальше. Спойлер:Кажется, эта идея удалась меньше всего. Логика слабовата -_-