Голос -из-Темноты - Где ты? - спросил меня Голос-из-Темноты. - Я здесь. Мир – это грандиозный клубок нитей. Нитей судеб, нитей безысходностей и утрат. Нити трутся, сплетаются между собой. Они хрупки и легко рвутся. Среди них есть и твоя особая нить, о существовании которой ты узнаешь потом. Рано или поздно она оборвется. Да, так произойдет в любом случае. Но люди, да что там люди, любые существа научились завязывать на нитках узелки, обкручивать одну об другую и даже соединять две оборвавшиеся нитки. Чего только не придумаешь, чтобы остаться в этом чудесном мире хотя бы на мгновение! Но обитатели этого мира научились рвать чужие нити. Этому тоже есть причина – все нити неодинаковой толщины, различной плотности. Они со временем перетирают соседние – более тонкие и слабые нити. Моя нить как раз из последних. Но я на ней столько раз завязывал узелки, что она на первый взгляд может показаться канатом, ну или хотя бы бечевкой. В узелках кроется вся прелесть. Ты вяжешь их, вяжешь, тебе кажется, что твоя нить укорачивается, но на самом деле она только грубеет, образует причудливые складки и перекруты. Только их не сразу замечаешь. Пройдут года, и окажется, что ты живешь дольше других, важнее других. А потом появляется Голос-из-Темноты. Кто он, я не имею представления. И откуда он взялся, я тоже не знаю. Он говорит со мной, когда я сплю, и иногда я слышу его мысли, доносящиеся из темных уголков моей квартиры. Он думает о разном, но в основном о Конце. Что такое Конец, я могу только догадываться. Скорее всего это конец мира, всего сущего. Голос-из-Темноты ждет его уже долгое время. Будто бы для него Конец - что-то очень хорошое. - Что ты сейчас делаешь? - спрашивает меня Голос-из-Темноты. Я сижу за письменным столом и просматривую заголовки газет. - Работаю, - отвечаю я. - Хочешь со мной поговорить? - Нет, я занят. Я почувствовал, что Голос-из-Темноты расстроился. С него станется. Порой он ведет себя как маленький ребенок. Минуты две в комнате был слышен лишь шорох газетных страниц. - Мне нужно кое-что тебе сказать. Я закатил глаза: - Хорошо, давай говори. Мне показалось, что Голос-из-Темноты сделал глубокий вдох. - Итак, Конец уже совсем близко, ты сам об этом знаешь. - Ну, знаю, - мне эти разговоры о Конце порядком надоели. - Тогда настало время принять свою судьбу. Тебе нужно уйти. - Да? С чего бы это? - мне все же пришлось оторваться от прессы. Голос-из-Темноты на время замолчал, а потом продолжил: - Конец приближается. Ты – лишний. - Так поэтому ты со мной разговариваешь? - И да, и нет. Ты интересный. - Ой, спасибо. Какой комплимент. - Пора уходить. Пора. - Я обещаю подумать. Что мне особенно нравится в метро – это толпа, даже не толпа, а живая масса. Повинуясь некоему древнему инстинкту, она перетекает с одной станции на другую, копится на перроне в ожидании электропоезда. Возможно, в этом согласованном движении сотен человеческих существ кроется тайный смысл, но людям из толпы его не понять. Я мчусь в серебристой папиросе. Я знаю, что пройдет всего несколько минут, и я окажусь за десятки километров от моего дома. Мысль людей пренебрегает расстоянием, меня всегда это поражало. Я работаю в одном из крошечных правительственных департаментов, раскиданных по всему мегаполису. Моя должность далеко не велика, но вполне меня устраивает. Сейчас, наконец-то добравшись до своего любимого кожанного кресла, я с радостью плюхаюсь в него. В ту же секунду раздаетя телефонный звонок. - Аллё, - слышу грубый мужской голос. - Уже десять, а вы черт знает чем занимаетесь! Я буду жаловаться! - Постойте, постоте, - возмущаюсь я от такой наглости, - может вы сначала расскажете, что произошло. - Вы некомпетентый сукин сын, вот что произошло! Всё. Всё! Последние часы тебе осталось жить на дармовщину. - Пожалуйста, не грубите. - Ах не грубите! Тогда какого черта ко мне до сих пор не выехал? - А вы оставляли заявку? - еле сдерживая гнев спрашиваю я. - Оставил бы, если бы сукин ты сын был на месте. - Я уже на месте. - Ох буду жаловаться, буду жаловаться. Гхм. Головы полетят! - Полетят, - подтверждаю я. - но как вы рассчитывали, что к вам приедут без заявки? Молчание длится несколько секунд. Затем тот же голос, но уже без былой злости, произносит: - Хорошо. Так вы приедете? - Конечно. Называйте адрес. Мне диктуют улицу и номер дома. - Спасибо. Ждите машину. - И вам спасибо... И это... Если что, со мной не шутите. Чтобы машина была. Иначе головы полетят! - Конечно. До свидания. - Ага. И на том конце вешают трубку. Вот такая моя работа. Теперь настало время рассказать вам о Синей птице. На самом деле, птица была не очень-то и синей, скорее грязно-зеленого цвета, изредка на солнце отливающего голубизной. Эта птица сидела в клетке в моем кабинете. Она была очень умной, но вот только разговаривать не умела. Поэтому она была идеальным слушателем, намного лучше Голоса-из-Темноты. Ровно в полдень Синяя птица издала протяжный крик, будто ее кто-то собирался зарезать. Я подбежал к клетке и увидел на дне ее маленькое, размером с желудь, яйцо. "Так-так", - произнес я. Синяя птица укоризненно каркнула, несомненно имея в виду "не твое дело". Периодически, раз или два в год Синяя птица неслась. Из яиц обычно ничего не вылуплялось, и мне приходилось выбрасывать их. Но этот раз был исключением. Во-первых, Синяя птица категорически отказывалась отдавать мне яйцо и даже пыталась его высижывать. Во-вторых, на третьи сутки яйцо потемнело, приобретя нездоровый лимонный цвет. И в-третьих, в понедельник, когда меня вызвали на совещание и я уже сложил бумаги в дипломат, родился птенец. Синяя птица была вне себя от восторга. Но, как по мне, птенец оказался редкостным уродом. Будто цыпленок он был весь покрыт солнечного цвета пухом. У него был несоразмерно длинный клюв, когда птенец пытался ходить, клюв неизменно перевешивал вперед и пернатое чудо раз за разом падало на пузо. Голос-из-Темноты чуть животик не надорвал, наблюдая за неуклюжими попытками птенца встать на ноги. Люди, люди, люди. Как вас стало много. Я помню совсем другое время, когда по всей равнине росли густые леса, и воздух в них был чист, и не было этого проклятого вечного гула, не дававшего мне покоя ни днем, ни ночью. Когда за окном один за другим грохоча проносятся грузовики, мимо воли думаешь о словах Голоса-из-Темноты. Может быть... Впрочем, бывают и приятные моменты. Например, городской парк. В центральном городском парке есть большая детская площадка. На ней установлена уйма всяких интересных штук. Горки, лесенки, колеса, лабиринты, сложное сплетение из турников, несколько канатов, подвешенных на трехметровой высоте, и, разумеется, песочницы, соединяющиеся между собой словно траншеи на поле боя. Я люблю приходить на эту площадку. Всегда выбираю себе скамейку у раскидистого орехового дерева и смотрю на детей. Металл, пластик, неестественная геометрия площадки вызывают во мне противоречивые воспоминания. Когда-то эти самые дети лазали по причудливо растущим ветками, прыгали через камни, и были точно также счастливы как и сейчас. Что изменилось? - Конец близок, - отвечает моим мыслям Голос-из-Темноты. - Ха. Ты так думаешь? - Это очевидно, - обижается Голос-из-Темноты. Я задумался. - Так значит, ты можешь слышать мои мысли? - Нет. Просто иногда ты думаешь очень громко. Конец. С этим Концом выходит какая-то нелепая история. Все идет своим чередом, тихо, спокойно. Изредка случались войны и пожары. Ну, и эпидемии разные. Но в целом, все в пределах обычного. И тут заявляется Голос-из-Темноты и говорит: "Все, Конец!" Кому Конец, чему Конец - непонятно. Да он и сам не понимает. Просто его попросили мне передать. Наверное мои враги (если такие еще живут на белом свете) изобрели такой изощренный способ испортить мне жизнь. Но это весьма ненадежное предположение. Стало быть, Конец. Конец мячику, с которым играет тот розовощекий мальчуган. Да и малышу, наверняка, тоже Конец. Конец Солнцу, Конец звездам и небесам. Все честно. Чтобы никого не обделить. Но мне-то зачем об этом знать? - Чтобы ты ушел, - говорит мне Голос-из-Темноты. - Хватит подслушивать! - Прости. - Зачем мне уходить? - грозно спрашиваю я невидимку. - Прости, я не могу этого сказать. - Почему? - Прости, но так надо. - Отлично. На самом деле Голос-из-Темноты развеселый парень. Но не из тех, кому можно доверить жизнь, или, например, кошелек. Порой у меня возникает впечатление, что Голос-из-Темноты существует лишь только благодаря своей исполинской эгоцентричности. Он своеобразная квинтессенция мирового "хочу". Даже его дежурное "прости" звучит как одолжение. Я закрываю глаза и начинаю дремать в тени орехового дерева. Я снова на работе, читаю газету. Пресса - удивительное достижение человеческого общества. Клочок бумаги на который нанесена капелька чернил творит с человеческим разумом чудеса. Я осознаю, что эти чары действуют и на меня. Где-то лет пять назад по неизвестной мне причине я начал верить в необходимость пенсионной реформы. Хотя очевидно, что эта реформа не могла иметь ко мне ровным счетом никакого отношения. Ее просто вложили мне в голову. Как писали в одной книге: "Он сотворил твердь и светила и сказал что это хорошо". Он сказал, а мы поверили. Теперь попробуй докажи, что такого не было. Опять разрывается телефон - еще одно достижение научной мысли, от звона которого моя кожа покрывается мурашками. - Здравствуйте, - говорю я. - Здравствуйте, - слышу из трубки осторожный голос. - Это Департамент по решению нестандартно-обусловленных приоритетных частных задач сектора коммунального обеспечения. Тишина. Затем я слышу: - А куда я попал? - Я же сказал. - Аа. Только я ничего не понял, уж простите. Мне воду починить нужно. Это здесь воду чинят? - Здесь, - я чувствую, меня пробирает презрение к этому существу. - Тут воду прорвало, вы почините? - Я передам ваш заказ мастеру. Называйте адрес. - А вы чинить не будете? - Я? Нет, разумеется нет. У меня совершенно другие обязанности. - А какие? - Ну, например, отвечать на телефонные звонки. Вы понимаете? - Да-а. Наверное, тяжело приходится. Весь день звонят, тревожат. - Ну что вы, - отвечаю я с гордостью за свой труд, - для этого я здесь и нахожусь - помогать людям. - Славная работа, - соглашаются со мной. - Так мне говорить адрес? - Конечно, к вам скоро приедет наш лучший специалист. Что же не так с этим миром? Люди как люди. Живут обычной жизнью, завидуют и ненавидят, влюбляются и растят детей. Потом умирают. Все это - бесконечная череда Концов и Начал. Так и должно быть. Это знание о мире, записанное в моих генах, или что еще там ученые открыли. Но что-то ведь не так? Детеныша Синей птицы я назвал Желтой птицей. Прошел месяц, а птенец даже и не думал облазить. Скорее всего, желтый - это его естественный цвет. - Парадокс, - удивляется Голос-из-Темноты, - как существо одного вида может родить совершенно на него непохожее другое существо? - Я думаю, это эволюция. - Эволюция? - Ну да, эволюция. Это когда ни с того, ни с сего появляется новый вид. Никто не ожидал, что среди доисторических ящериц окажется такая ящерица, которая возьмет да и родит крысу. - Так не бывает, - не поверил мне Голос-из-Темноты. - Много ты знаешь. - Действительно, так не бывает. Синяя птица каркнула. - А вот ты сам как появился? - спросил я невидимку. - Просто появился. - Ну ведь так не бывает, ты же сам говорил. Голос-из-Темноты замолчал, а затем устало произнес: - Значит, бывает. - Вот теперь другое дело. Теперь веришь в эволюцию? - Я не уверен, но мне кажется, это что-то другое. - Хочешь еще поспорить? - Нет. Летом идет дождь. Разумеется, летом всегда идет дождь. Если в этой местности вообще бывают дожди. Раньше это обстоятельство не вызывало у меня никакого удивления. По-правде говоря, раньше не было ни лета, ни зимы. Да и дождю - как слову, как событию в мире тоже места не было. Просто небо все тяжелеет под весом облаков а, затем, просачивалось. Но кто-то ведь придумал назвать это явление дождем, и все - будьто ливень или такая густая роса - для нас это дождь. Очень организует мировоззрение. С сезонами все еще запутаннее. Кто-то разделил тот небольшой отрезок времени, названный годом, словно торт на четыре примерно одинаковых куска. Я не спорю, замысел был неплохой. Все равно нужно хоть чем-то заниматься. Но затем начинают появляться условности. Если лето - то должно быть днями напролет светить солнце, если зима - то должен сыпать снег, а осенью идти дожди. А весна - пора любви, это всем известно. Поэтому когда летом идет дождь, многих это возмущает. Не по правилам. То же самое происходит со многими другими штуками, о которых люди знают "все", или вовсе их придумали. Ночи становятся длинее. Я засыпаю с трудом. Так бывает всегда. Поэтому по-привычке я ворочаюсь с бока на бок, тщетно пытаясь поймать сон за хвост. У сна хвост короткий и очень верткий. Заснуть - совсем не простая задача. А теперь еще Голос-из-Темноты своими беседами доводит меня до белого каления. - Да, да, - с раздражением говорю я ему, - Конец близко. А я не могу заснуть. - Ты не понимаешь, - продолжает играть свою пластинку Голос-из-Темноты, - очень важно, чтобы тебя не было здесь, когда Конец наступит. - Отлично! Пусть так и будет. А теперь, хоть колыбельную бы спел, что ли. - Колыбельную? - Невидимка, кажется, озадачен. - Я не знаю никаких колыбельных... - Ну тогда расскажи мне что-нибудь. Про Конец, например. Только, пожалуйста, прекрати взывать к моей совести. Она, в отличие от меня, уже давным-давно крепко спит. - Ну знаешь! - возмущается Голос-из-Темноты. И в конце концов я засыпаю. Мне снятся былые времена - города, люди, которых я имел счастье знать, реки, а на них неповоротливые лодки. Вижу я зверей и птиц. Вспоминаю, как люди не боялись их. Но все чаще я вижу один и тот же сон. Это очень тесная комната. Деревянный пол, на нем вытершийся полосатый коврик. Я смотрю на стены - кажется они из бревен. На них подвешены какие-то рисунки, амулеты, полотенца. А по среди комнаты на скрипучем кресле-качалке расположилась старушка, такая же древняя как Солнце и Луна. В руках у нее спицы, а на коленях лежит клубок красных шерстяных ниток. Она целиком поглощена вязанием. Я иду через комнату к ней, а потом здороваюсь. Она чуть приподнимает голову и смотрит на меня. Впрочем, не на лицо. Ее взгляд фокусируется где-то на середине моей груди. И вот она смотрит, а потом тихонько так говорит: "Вот клубочек твой довязываю. Носочки будут. Кра-асивые такие." Я делаю шаг назад и удивленно спрашиваю: "Как так кончается клубок? И что будет потом?" "Ну-у", - хитрым голос протягивает старуха, - "Может быть я возьму новый клубочек, а может и нет. Носки-то давным-давно готовы". И я просыпаюсь от старушечьего смеха. Час дня. Я на работе. Кондиционер сломался неделю назад, но никто не берется его чинить. Форточка распахнута, через нее в кабинет сочится августовская жара. Я зеваю и тяну руку под стол за сегодняшней газетой. В клетке, раскинув лапы в стороны, дремлет на спине Желтая птица. Синяя птица открыла клюв и тяжело дышит. Тоже страдает, бедняжка. - Тук-тук, - слышу я откуда-то с потолка мужской бас. - Это ты? - доносится до меня удивленный женский голос. - Я тебе что-то принес.., - загадочно говорит он. - О, дорогой, это замечательно, - радуется она. Щелчок. Наверное, открылся замок. Шорох. - Нет, это не то, что я хотела, - обижается она, - оно розовое, а я люблю лимонный. Тишина. Шорох. - Ну ладно, ладно. Спасибо. Может пройдешь? Неясный звук. Может быть и "да" и "нет". Еще шорох. Щелчок. Каждый вторник, ровно в час дня я становлюсь невольным свидетелем их непростых отношений. Мне даже немного становится стыдно. - А у тебя были женщины? - Спрашивает меня Голос-из-Темноты. - Конечно. - Много раз влюблялся? Ну и вопрос. - Наверное, нет. Раньше влюблялся. - А почему больше не влюбляешься? - Гм. Ну как тебе это объяснить? Я помню ее, мою Первую. Волосы, ноги, грудь. Она была особенной. Да, несомненно, она была такой единственной в мире. - И что случилось потом? - Тоже что и случается всегда. Прошло несколько лет - и ее не стало. Как и любви. Осталась только тоска. - А как ее звали? - Звали? - этот вопрос заставил меня глубоко задуматься. - Знаешь, никак не могу вспомнить, как ее звали. Но то было очень необычное имя, таких сейчас не встретишь. - Ну хорошо, а что случилось потом? - Потом я встретил одну девушку, очень похожу на мою... Первую. Те же золотистые волосы, глаза... - И она с тобой недолго пробыла? - Да, можно так сказать. А дальше ты, наверное, сам догадался. Затем я встретил еще одну девушку, которую от Первой отличала немного другая форма ушей и носа. Потом еще одну - кажется, у нее были другие зубы. Или нет? Ладно. Так вот, с годами их становилось все больше и больше. Одни умирали, другие рождались. А моя печаль все росла и росла. Вот так я и перестал влюбляться. - Ты их имен тоже не помнишь? - Знаешь... нет. Не помню. Слишком много было, наверное. - Наверное, - в Голосе-из-Темноты мне послышались снисходительные нотки. - Здравствуйте. Это Департамент по решению нестандартно-обусловленных приоритетных частных задач сектора коммунального обеспечения. Молчание. - Здравствуйте? - повторяю я. - Здравствуйте, - слышу ответ. Судя по голосу, мне звонит девушка лет двадцати-двадцати пяти. - Я могу пригласить сегодня сантехника. - Разумеется. Ваш адрес? - Улица Садоводов, 18. - Ага. Записал. Квартира? - 56. - Хороший номер. - Раньше у меня 65, но я недавно переехала. - Почему? - "Шесть" - число нехорошое, особенно если с начала стоит. С той квартирой меня много неприятных вещей связывает. - Понятно. Надеюсь на новом месте вам повезет. - Надеюсь. Правда вот бачок потек. Почти сразу же как вселилась. Вот я к вам и обращаюсь. - Бачок - это не проблема. Наш специалист быстро разберется. - Это замечательно. А, скажите..? - Да? - В моей квартире, кажется, потолок оседает. Он потемнел, и с него капает. С этим ваш специалист мог бы разобраться? - Думаю, что мог. - И еще окно одно не закрывается. Он мог бы с ним тоже что-нибудь сделать? - Ну, это не его профиль, но я думаю, что вам стоит его попросить. - Это просто замечательно! Спасибо! - Не за что, обращайтесь. До свидания. Прошел час и мой телефон вновь затрещал. И вновь я слышу знакомый голосок: - Алло? - Здравствуйте, - здороваюсь я, - к вам мастер уже выехал. - Я знаю, он здесь. Но, кажется, он замкнул проводку. - Проводку? Чего это он полез в проводку? - Я его попросила. У меня целый вечер свет мигал. - Фф. Ну и как он? - Кажется, не очень. Он лежит, уснул, кажется. Моя спина покрывается холодным потом. - Вы скорую вызывали? - Нет, я сразу вам позвонила. - Зачем??? - Чтобы другого мастера пригласили. Бачок так и не работает. - Та-ак, - произношу я, уже в полной мере представив последствия этого вызова. - Вы сейчас же вызываете скорую помощь, а я вместе с другим мастером немедленно выезжаю к вам. - Ой, как хорошо, - радуется она. - Просто превосходно, - отвечаю я и вешаю трубку. Я захожу в подъезд, и слышу Голос-из-Темноты: - У меня появились кое-какие сомнения. - Насчет чего? Неужели Конец не наступит. Вот мы тогда опростоволосимся! - Нет, - перебивает меня невидимка, - просто так не бывает. - Не бывает? Ты о чем? - Не важно, все равно не поймешь. - Чего это я не пойму, а? - Того, что раньше не понимал. Не умеешь ты слушать. Замечать разные важные вещи. Подъезд встречает меня приятной прохладой. В нем было довольно чисто (пауки не в счет). Я шустро поднимаюсь на третий этаж. За мной следует Алекс - упомянутый мною специалист. Во дворе мы не увидели машину скорой помощи, и теперь не знали, чего ожидать, позвонив в квартиру под номером "56". Дверь открыла классическая половозрелая блондинка - копна светлых, почти белых волос, собранных в два развеселых хвостика, свисающих по бокам. Голубые глаза (или линзы?). Лицо какое-то остроконечное, как у грызуна. Аккуратно, без излишеств наложен макияж. - Здравствуйте! - говорит она нам. Голос у нее оказывается выше, чем слышался по телефону. Мы здороваемся. Я спрашиваю, приезжали ли врачи. Оказалось, что приезжали. И беднягу они забрали с собой. - Как вас зовут? - спрашивает меня блондинка. Я представляюсь ей Ником. Совсем неплохое, между прочим, имя. - О, - произносит она, приоткрыв ротик. - А меня зовите Хелен, мне очень нравится когда меня так называют. - Хорошо, Хелен, - соглашаюсь я и натянуто улыбаюсь. Мы входим в квартиру - она намного больше квартир типичного "среднего" класса. В общей сложности в ней было пять просторных комнат - две спальни, одна из которых была переоборудована под кабинет, библиотека, столовая и зал с забившимся в угол бильярдным столом. "Прежний владелец играл в бильярд," - заявляет она. Кухня обставлена по последнему слову техники, безукоризненно чистая с аккуратно разложенными столовыми принадлежностями выдавала в хозяйке педанта, либо человека, посещавшего кухню исключительно с эстетическими целями. Скорее второе, поскольку в других комнатах царил "рабочий" беспорядок. - Вы знаете, я так испугалась, когда он коснулся тех проводов и закричал, - с чистой, как слеза искренностью рассказывает мне Хелен. - Ну-ну. - А потом он упал и так необычно задергал руками и ногами, - и она показывает как именно. - Я тогда подумала, что случилось что-то плохое. И позвонила вам. - Понятно. - Так страшно было... - Мне действительно вас очень жаль. Алекс отправляется к бачку, а мы с Хелен остаемся в зале. Девушка направляется к окну, метр высотой, и с прозрачными, словно родниковая вода стеклами. - Что вы там увидели? - Интересуюсь я. Хелен молчит, затем неопределенно поводит плечиком. Я подхожу к ней, и выглядываю на улицу. Где-то там, внизу, по улице льется неиссякающий поток человеческих тел. - Вы знаете, - задумчивым голосом обращается ко мне Хелен, - иногда у меня возникает желание открыть окно. И прыгнуть. - С седьмого этажа? - Да. И разбится. Просто так. От нечего делать. - Как интересно, - протягиваю я. - Но знаете, что меня останавливает? - Что же? - Когда я вижу эту толпу под моими окнами, я думаю, что упав, я не умру. Скорее всего, это будет, словно упасть на груду мешков, набитых ватой с костями. - Ух ты! - Удивляюсь я сравнению. - И самое худшее что со мной произойдет, - продолжает она, - это то, что меня заберут в участок. Ведь я могу сломать кому-нибудь шею. Совсем не хочется причинять другим боль. - Да. Все очень сложно. А вы не думали, что разбившись вы все равно сделаете кому-то больно? - Ох, это было бы так печально. - Конечно. Ведь у вас есть родственники? Хелен утвердительно кивает головой. - Вы знаете, уйма. И проблем с ними не оберешься. А у вас как дела обстоят с родней? Удар ниже пояса. - У меня совсем немного родни, - осторожно отвечаю я. - Можно сказать, что и вовсе нет. - Неужели с вашими родителями случилось что-то плохое? - удивленно хлопает она ресницами. - Нет, что вы. С моими родителями наверняка все в порядке. Просто я очень долго с ними не общался, вот мне и кажется, будто я один-одинешенек. Хелен поворачивается, ее прекрасные голубые глаза встречаются с моими. Она чуть приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать. Я слегка наклоняюсь вперед, чтобы, разумеется, лучше слышать. И в этот момент в комнату входит Алекс. Хмыкнув, он докладывает: - Все, с бачком теперь нет никаких проблем. - Здорово! - искренне радуется Хелен, и потирает ладони. - Ой, а вы могли бы мне еще в кое-чем помочь? Алекс вопросительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами и говорю: - Конечно, вот только к электричеству прикасаться не будем. Серое, бесформенное пятно - город. Мне часто снятся города. Наверное мне это не делает особой чести, но я признаюсь, что за всю свою долгую жизнь побывал не более чем в десяти. Конечно, когда-то я вымерял своими стопами целый материк, желая обнаружить его границы, и, в особенности, то, что скрывается за ними. Но с городами отношения у меня не сложились. Мой дом - уютная лесная хижина - со временем стала единственным местом, где я мог найти покой. Ее много раз смывало дождем, ломал шквальный ветер, она даже горела. Но все равно, она, заново отстроенная, оставалась моим убежищем. В ней проходили века. А затем пришел город - неумолимый враг уничтожил лес и убил животных. Моей хижине еще около сотни лет удавалось оставаться в природном виде. Но в конце концов кто-то выкупил землю, неоспоримо принадлежавшую мне. И теперь здесь высится стодвадцатиэтажный гигант. Я живу в нем, в квартире с немыслимыми совсем недавно удобствами. Мне говорят, сколько благ мне дал город, но все же меня гложет чувство невосполнимой потери. Сегодня Голос-из-Темноты был преисполнен несвойственного ему ранее оптимизма. - Знаешь? - обращается он ко мне. - Что? - Жизнь - занимательнейшая вещь. - А то. - Я и не представлял, насколько неожиданно могут развернуться события. - Ты о Конце? - удивляюсь я. - Нет, нет. Я о Хелен. - А что такое с Хелен? Я ощущаю, что Голос-из-Темноты улыбается. В этот момент звонит телефон. Я снимаю трубку и слышу знакомый женский голосок. - Здравствуйте, я могу говорить с Ником? - У аппарата, - со всей серьезностю отвечаю я. - Ах, Ник. Чудесно, что я вас застала. Можете себе представить, у меня опять беда. - Да-да? - Краны текут. Бывает же такое несчастье. Я хотела бы пригласить мастера. Но было бы замечательно, если бы вы заехали вместе с ним. - Ага, - до меня что-то начало доходить - кажется, кончики моих ушей краснеют, - Вы меня приглашаете на свидание? - Нет, нет! - Пугается она. - Как вы могли такое подумать! Просто, я так и не научилась справляться с сантехникой. - Не переживайте, - пытаюсь успокоить ее, - я просто пошутил. Мы у вас скоро будем. Она вешает трубку, а я откидываюсь на спинку моего любимого кресла. Слышу, как хихикает Голос-из-Темноты. Минуты две побездельничав, я встаю проверить как дела у Птиц. Оказывается, они до сих пор дрыхнут. Впрочем, за ними других занятий не замечалось. Мы с Алексом управились за десять минут. Мне показалось (наверняка, из-за намеков невидимки), что Хелен была немного расстроена, что мы так быстро закончили работу. Чувствуя себя не в своей тарелке, я предложил девушке купить новые краны. А чтобы она не запуталась в ассортименте, пообещал сопровождать ее. Я думаю, мои намерения были поняты правильно. Итак, суббота. - Знаешь, лето заканчивается, - говорю я как-то Синей птице. Она зыркает на меня одним глазом, а затем издает некий утробный звук, выражающий согласие. И действительно, жарких дней становится все меньше и меньше. Солнце быстрее устает и все спешит поскорее удалится на покой. Желтая птица заметно выросла. У нее оформились крылья и теперь она казалась вполне способной летать. Только в тесной клетке не развернуться. Еще на прошлой неделе я пообещал Синей птице купить им новые апартаменты, только в запарке обещание так и не выполнил. Голос-из-Темноты начал смотреть (или слушать, уж что он там делает?!) телевизор. Он предпочитает развлекательные программы. Говорит, ему нравится, когда показывают радостных, довольных жизнью людей. Мне же не дают покоя сны. Слишком много воспоминаний вырываются на свободу ночью. Они безумствуют, изводят меня, и только под утро оставляют мне пару часов для отдыха. В последний раз мне снился зеленый пластмассовый грузовик. С ним играл какой-то ребенок, то ли мальчик, то ли девочка. Скорее всего мальчик, ведь девчонкам по натуре больше подходят куклы, нежели автомобили. Итак, ребенок играл грузовиком в песочнице. Я был где-то позади него и смотрел, как совок ловко нагружает кузов песком. А затем, словно только что перегоревшая лампочка, потухло солнце. Темнота давила на мои плечи, а затем я проснулся. Справа от меня идет Хелен. Она счастлива. В руке у нее купленный мною леденец на палочке. - Как оказывается просто сделать женщины счастливой, - смеется Голос-из-Темноты, затаившийся среди деревьев. Хелен махает мне рукой, а затем бежит сломя ноги по тенистой аллее. - Догоняй! - говорит невидимка. Я бегу вслед. Она смеется, и на моей душе становится так тепло... - Ты - охотник, она - добыча. Зверя нужно гнать, пока у него не закончатся силы. - Заткнись, - шепчу я про себя. - Сейчас все по-другому. - Хм. А мне кажется, все по-прежнему. Только она не знает, что ей надлежить быт жертвой, а ты забыл о своем инстинкте убийцы. - Господи! Откуда ты набрался этой чуши?! - Я постоянно занимаюсь совершествованием своей личности. Я обещаю себе впредь не допускать невидимку к просмотру телепередач. - Ты знаешь, - таинственным голосом говорит мне Хелен. - Все на самом деле очень просто. Я не скрываю, что ты нравишься мне... - Я тоже... не скрываю. - Вот. Наверное правильнее было бы продолжать наши отношения? - Кгхм. - Но у меня есть одно условие. - Какое же? - Слушай здесь, - произносит она, и тянет мою голову к своей груди. Я решился и купил Птицам новую клетку. Она просто огромна, в нее мог бы поместиться целый тигр! Ну, если его хорошенько сжать. С трудом тащу ее по лестничному пролету. Мой офис находится на четвертом этаже, а это, поверьте мне, нешуточное расстояние. И вот, добравшись до двери, я опускаю проволочную конструкцию на пол, чтобы освободить руки и достать ключи. В этот момент я за своей спиной слышу голос начальника. Мой начальник - имя его указывать не буду, это информация государственного значения - личность неординарная. Как и положено всем начальникам, она не в меру упитан и раздражителен, скуп, тщеславен, завистлив, излишне жесток по отношению к подчиненным, а иногда и вовсе бессердечен. Но его от других начальников отличает искреннее стремление сделать жизнь окружающих лучше и платоническая любовь к охоте. Если первое выражается принципом "если хочешь сделать кому-нибудь хорошо, перестань делать ему плохо... ненадолго", то второе заслуживает моего уважения. Его отец - егерь, он пристрастил сына к вылазкам в лес, выслеживанию диких зверей и браконьеров, само собой. Мой начальник очень любит огнестрельное оружие, в его кабинете размещена коллекция декоративных винтовок. Но вот стрелять из него, особенно по невинным животным - он пас. Такая вот прихоть Высшей силы. Дома он держит двух собак, и я уверен, он к ним куда более ласков, чем ко всему персоналу. - О! - кричит мой начальник. - Какую клетку вы себе прикупили! Небось на охоту собрались, поймать волка или лису! - Да нет, - смущенно отвечаю я, - это моим птицам. - Птицам? - Задумчиво морщит лоб он. - Когда это у вас успели завестись птицы? Предчувствуя, что ничем хорошим эта встреча не закончится, я открываю дверь и приглашаю начальника в кабинет. Там, в углу за тонкими металличекими прутиками жмутся друг к другу Синяя и Желтая птицы. - Мм, да вы, оказывается, любитель природы! - замечает начальник и наклоняется к клетке. - Какие диковинные! Но должен сделать вам выговор - так чертовски плохо обращаться со своими питомцами - грешно! Вон они как трясутся в этой тесной клетушке. Та, синяя, вся исхудала. А другая - еще ничего, держится. Ничего... Мой начальник задумчиво перебирает пальцами. Затем, спустя несколько секунд, восклицает: - Знаете, вы для нас очень ценный сотрудник. Так оно и есть, говорю вам положа руку на сердце. В следующем месяце я собираюсь рассматреть вопрос о повышении вас в должности. - Замечательно! - Обрадовался я. - Ну что вы, что вы. Но если вы вздумаете меня отблагодарить, то я вас предупреждаю - я взятки ни в каком виде не беру. Но... - Но? - Но с моему сердцу стало бы легче биться, если бы вы позаботились о своих птицах. Я уже начинал понимать к чему клониться разговор. - Я, конечно, не настаиваю, но слышал я о коллекции, нет, лучше сказать, питомнике одного малоизвестного защитника живой природы. Так вот, ей, - начальник тыкает толстым пальцем в Желтую птицу, - в этом питомнике наверняка бы пришлось по душе. - Вы знаете, - смущенно отвечаю я, - ей там будет очень грустно без своей мамы. - Поня-ятно, - протянул он, - может быть вы хотите получить за нее деньги? Сколько, назовите цену. - Нет, нет, вы меня не правильно поняли. Мои птицы не продаются. - Вот как? А я думал вы человек энергичный, амбициозный. Скажу вам по секрету, мне нужен был не кто-нибудь, а исполнительный директор в отдел А. Но, похоже, для вас это слишком ответственная работа. Я делаю глубокий вдох. Я ожидал повышение до диспетчера службы целых два года, а чтобы прыгнуть аж до директора... - Я вижу, вы сомневаетесь, - продолжает мой Сатана, - я не хочу торопить вас, но у меня завтра совет, где будет утверждаться назначение на должность. - Подождите, пожалуйста... - Вы же сами видите, что птицам у вас плохо. Они болеют, им душно в вашей тесной коморке. Кормить их как следует вам не позволяет жалование - разумеется, это не ваша вина. Но представьте какой жизнью она заживет - ведь то не просто питомник, это участок настоящего леса, с жучками-паучками, цветами. - Ладно, - тихо говорю я. - Свежий воздух, вода... Что-что вы сказали? - Хорошо. Забирайте птицу. Только, прошу вас, позаботьтесь о ней. Я чувствую себя Иудой, видя как расплывается в улыбке лицо моего начальника. А в клетке с надрывом вопит Синяя птица. На следующий день вышел приказ о моем повышении. Был банкет. Я не сплю уже несколько ночей подряд. Но теперь, кажется, я знаю почему. - Почему же? - Спрашивает меня Голос-из-Темноты. - Это грех. - О каком именно грехе ты говоришь? - Боже! Не прикидывайся дурачком. Я о Птице. - А у тебя был выбор? - Нет. Не знаю. Наверное, был. Что же заставило меня поступить так! - Ты можешь что-нибудь исправить? - Скорее всего, нет. Синяя птица на меня сильно обиделась. Эх. Если бы я бы оказался на ее месте, то возненавидил бы меня. - Может и так. Тишина. - Знаешь, - говорю я, - мне никто раньше не отпускал грехи. Как ты думаешь, мне стоит обратиться в церковь? - Думаешь, что грех исчезнет? - Скорее всего, нет. Первое сентября. Наступила пора дождей. Утром по телевизору показывали, как в Китае затопило целый город, не вспомню его название. Пока добрался к Хелен, я весь промок. Ливень, под который я попал, в волю позабавившись с моим чахлым зонтиком, проводил меня до подъезда. Хелен была не в духе. Хмуро кивнув, она впустила меня в квартиру. Затем, бессильно опустив плечи, поплелась к подоконнику, который по совместительсту выполнял роль скамейки. - Ты знаешь, - тихо произнесла она, голубые глаза ее потускнели, - наверное, все это напрасно. - Что напрасно? - спросил я. - Небо, земля. Этот дождь. Люди. Мы с тобой. Все напрасно. - Я не уверен, что понимаю тебя. - Не понимаешь... Когда ты последний раз смотрел на небо? - Сейчас смотрю. - А вчера смотрел? - Не помню, - признался я. - Может быть так, мельком, пока возращался с работы. - Теперь ты понимаешь? - Все еще нет. - Почему мы с тобой вместе? Не отвечай, я сама знаю. Одиночество - это главная причина, не так ли? - Может и так, - устало вздохнул я. - Когда ты последний раз делал человека счастливым? - Может сегодня сделаю, - с ухмылкой намекаю я, но напрасно. - Нет, - качает белокурой головкой Хелен, - не сделаешь. Не сегодня. Возвращайся. И я подчинился. Мой новый кабинет. Чуть-чуть просторнее прежнего. Есть рабочий кондиционер. За окном капает дождь. Сослуживцы подарили настенные часы, и теперь они изводят меня своим тиканьем. До обеда остается чуть больше получаса, и я позволяю себе расслабиться в кресле. В кабинет входит Анд, мой ПЕРВЫЙ подчиненный. Он встревожен и говорит, что на мой бывший номер пытается дозвониться какая-то девушка. - Соедините. - Важным голосом приказываю я и беру телефонную трубку. Спустя какое-то время раздается щелчок и я слышу голос Хелен: - Ник, это очень важно. - Да, дорогая. - Помнишь прошлый вечер? - Конечно. Мы так и не отметили мое повышение. - Слушай Ник, я должна сказать тебе - сейчас или никогда. Помнишь, ты обещал сделать меня счастливой? У тебя есть время до трех часов дня. Если ты не придешь, - я отчетливо слышу, как он всхлипывает, - если не придешь, то ты... пожалеешь. - Хелен, стой! - кричу я, но он кладет трубку. Итак, три часа дня. - Ну и девчонка! - восхищенно говорит Голос-из-Темноты. - Дала жару! - Не вижу ни малейшего повода для восторга. - Кстати говоря, не собрался ли ты уйти? Конец уж очень, очень близок. - Не сейчас. Итак, три часа дня. Мои часы в кабинете показывают двенадцать часов сорок шесть минут. Я заглядываю в новоприобретенный ежедневник. С часа до часа тридцати у меня обед. С часа тридцати до двух - внеплановое совещание. Потом я хотел забрать Синюю птицу, хотя на душе моей становится гадко от одной мысли вновь взглянуть в ее опустевшие глаза. Того мне потребуется еще двадцать минут. Получается, чтобы добраться к Хелен у меня будет целых сорок минут. - Как ты, думаешь, Голос-из-Темноты, что может сделать ее счастливой? - На этот вопрос способен ответить только ты сам. Вот так, в самый неподходящий момент, тебя предают друзья. Совещание продлилось дольше, чем я предполагал. Решали сразу несколько важных вопросов, ни в одном из которых я не разбирался. Что, как оказалось, и не требовалось. Синяя птица упиралась и не хотела переселяться. Что-то не отпускало ее из нашей каморки. Из сорока расчитанных оставалось чуть меньше десяти минут. Я сажусь в такси и еду прямо к Хелен. Через шесть минут выхожу напротив ее дома, заглядываю в местный цветочный магазин и покупаю пышный букет роз (их мне посоветовала наш заведующий бухгалтерией) - на это уходит еще две минуты. Я сверяюсь с часами - кажется, успеваю. Вдруг истошно засигналила одна из машин на улице. Я выхожу из магазина, слышу взволнованные голоса людей. Они собираются, словно муравьи, обнаружившие кусочек сахара. Мое сердце тревожно бьется. Я начинаю понимать. - А я предупреждал, - сказал мне Голос-из-Темноты, спрятавшийся под лепестком розы, - но ты не слушал. Я спешу к тому месту, вокруг которого толпятся люди. Их вздохи, ахи, произнесенные полушепотом "смотри", "какой ужас" проносятся мимо меня. Между ногами людей я вижу руку, тонкую, изящную и белую, словно саван. "Какая молодая!" - вздыхает женщина справа от меня. "И дура же!" - вторит ей старуха слева. - Пропустите! - кричу я. Люди передо мной нехотя расходятся. "Гляди, она мертвая", - восторженно заявляет подросток своему приятелю. И это была правда. Правда о Хелен. - Смерть красива, - говорит Голос-из-Темноты, - некоторым она идет. Как такое могло случиться? Я смотрю на часы. Большая стрелка стоит точно на цифре "3". - Время - еще одна человеческая условность. Сердце замирает, и моя голова начинает кружится. - Сколько времени, сколько сейчас времени? - спрашиваю я у прохожих, а те, видно принимая меня за безумца, отходят в сторону. Но вот один старичок выуживает из кармана пиджака мобильный телефон древней модели и протягивает его мне. 15:15. Она ждала меня десять минут. Я принимаю всю горечь этого ожидания. Ее слова, последние слова. Как глупо, какой глупый мир. Я ненавижу его! Нет, я ненавижу себя. - Это Конец! - провозглашает невидимка. Я слышу звон рвущейся струны, и вокруг меня опускается темнота. Темнота. В ней - никого. Я не вижу своего тела, значит, я стал частью ее. - Приветствую тебя, - я слышу знакомый голос. - Голос-из-Темноты? - Так ты назвал меня. - Что произошло? - Конец. Наступил. - Вот как. - Ты чувствуешь? - Что чувствую? - Горечь, страдание, муку или угрызения совести. Я прислушался к себе. Где бы я не находился. Ничего. - Нет. - Хорошо. Тогда давай поговорим о твоем будущем. - Будущем? - Ты же хочешь, чтобы у тебя было будущее? - Я думаю, да. - Замечательно. Тогда начнем с того, что ты облажался. - Облажался? - Завалил мой труд, на который ушло по меньшей мере одна вечность, а то и две. Ты понимаешь о чем я говорю? - Наверное. - Итак, ты забыл, зачем я тебя туда отправил. И вот к чему все это привело. Начинаешь вспоминать? - Кажется. Это... как болото. Я стал одним из... - Эта комедия меня конечно забавляла. Я получил поразительный опыт. Но. Главная, краеугольная деталь меня подвела. - Прости. Я забыл о самом важном. - И мои намеки ты, разумеется, до последнего момента не понимал. - Так наступил Конец. - Да, так наступил Конец. Ну и что ты будешь с этим делать? - Я? - Конечно, ты. Нужно ведь исправлять ошибки. - Я даже не знаю с чего начать... - В прошлый раз я начал со света, но ты можешь действовать в любом порядке. Логичнее - не значит интереснее, не правда ли? - Неужели я смогу? - Ну, у тебя в распоряжении вечность, и не одна. Но в следующий раз не забудь добавить капельку... - ... Я не забуду.
