Глава 6. Чего нам не хватает в жизни? Ми-тян сидела на парапете фонтана. На коленях она держала альбом, временами принимаясь водить по листу карандашом. Элис сидел рядом. Он поминутно смотрел на часы. - Ждёшь Ингу? - Не лезь в дела взрослых! - с напускной строгостью произнёс Элис. - Элис, а почему ты уехал из России? - Ми-тян! Россия - это тоталитарное фашистское государство, где не принято вешать в школах портреты Ленина, Сталина, Гитлера, Мао, Тито, Сомосы, Пиночета, Пол Пота, но и демократией, декларируемой денно и нощно, там не пахнет. Они восстанавливают "железный занавес", вновь ужесточают выездной режим, понимая, что умному, независимому человеку не захочется там оставаться. А одно быдло никого не устроит в качестве электората. Они стараются закрыть рынок от импорта важнейших потребительских товаров, не говоря уже о тех, что не имеют местных аналогов. Я не имел возможности приобрести машину, потому что не собирался ездить на тамошних изделиях. Ешё в школе учителя допытывались у меня: "Почему ты любишь всё иностранное, ведь ты русский?" Да, но человек должен впитывать все мировые культуры. У него должно быть национальное самосознание, которое не стоит путать с национализмом и тем более с нацизмом. Но не стоит считать любого чужеземца "чужаком" и врагом. Мы росли в убеждении, что только в нашей стране людям живётся хорошо, а вокруг нищета и бесправие. Но нашему человеку трудно было попасть даже в дружественную Венгрию или Польшу. Командировки у нас предпринимались не с практической целью. Они служили своего рода наградой за верноподданность. И ездили за рубеж единственно с целью забарахлиться и помотреть, как там люди едят лягушек и улиток. Не дай Бог отведать самим! Наши привозили с собой чемодан консервов и варили их в гостиничном номере на кипятильнике. Им ведь разрешали обменять рубли на сумму, эквивалентную где-то 50 долларам. Жалкие гроши, которых хватало на ерундовые сувениры. Некоторые ещё загоняли русскую водку гостиничным портье и покупали дешёвый магнитофон или видик. Кассеты с музыкой потом переписывали и брали за перезапись рублей 20 или больше. При том, что человек приходил со своей кассетой. И записи были такого отвратительного качества, и самая кондовая кассета фабрики "Свема", зажёванная вусмерть, ценилась на вес золота, если на ней слышалось хоть что-то отдалённо похожее на Роллингов. Мидори! Наш первый зам Предсовмина Микоян не нашёл в Германии трущоб, хотя искал их лично по всему Штутгарту. У нас же лучше было быть иностранцем. Только они могли войти в первоклассный отель, остановиться в кемпинге, поесть в Метрополе. В нашей литературе есть примеры того, как люди прикидывались иностранцами, чтобы получить номер в гостинице (самой обычной) или купить хоть что-то в валютном магазине. Школьником я говорил, что я родом с острова Мидуэй. Этот остров представлялся мне расцвеченным неоном, отблески которого играют в ночном океане. И говоря об этой вымышленной родине, я подчёркивал, что не привык к хамству и низкому качеству пищи и обслуживания, распространённым в СССР. И я не с рождения зовусь Элисом Кингстоном, гражданином Свободной Республики Полуострова. Просто здесь выдают паспорт на любое имя, какое скажешь. Я даже поспешил с выбором своего. Но его можно запросто поменять... - Ты любишь машины. Тебе нелегко приходилось там? - Тогда нереально было достать любой журнал про автомобили. И про что-либо другое. Если в одном номере публиковалось что-то интересное, то он сразу становился редкостью. Я был героем дня, когда мне обломился номер "Смены", выпущенный в 36-м к Пушкинским дням. Где ещё можно было увидеть статьи Тынянова, Шкловского?.. Книг по любой теме у нас выходило мало и мизерными тиражами. Таких "Приключений муравья Ферды" пражского издательства "Альбатрос", как мне достал дедушка - инструктор ЦК, никто не видел в глаза. Их бесполезно было спрашивать в библиотеке. И ведь это детские книжки, которые так необходимы! Журналы с интересными статьями мигом своровывались из библиотек - всё равно их через год списывали в макулатуру. А между тем ещё годы и годы в обмен на них можно было получить любой забугорный дефицит. В свободной продаже были разве что произведения классиков марксизма-ленинизма да "Малая Земля" и "Целина" якобы сочинения достославного Леонида Ильича Брежнева... Земля ему пухом! Элис смачно сплюнул в фонтан и ожесточённо зачиркал спичкой по коробку. Запалив спичку, он потушил её и сунул в зубы. - Привет! Опять за излюбленную тему - костерить родную партию. Страх подумать, как она тебе насолила! Это подошла Инга. В белом летнем костюме, в шляпе с широченными полями и с огромным зонтиком от солнца она смотрелась ослепительно. - Инга! Тебе ли говорить? Ты была стройной, изящной, на тебе любая тряпка от "Московшвеи" смотрелась как на принцессе. Меня же, мрачного увальня, не красили и забугорные шмотки. Тем более крутых в классе хватало, и меня откровенно затирали. И семья у тебя была культурная, интеллигентная. А у меня рядовые совковые обыватели. Обеспеченные, правда. Но жизнь у меня не была сплошным праздником. Мама переставала любить меня, как только я получал двойку по пению. Бабушка хваталась за ремень всякий раз, когда слышала слово "нет". И у неё перекашивало от злобы всё лицо, казалось, что она улыбается. Меня записывали в кучу кружков, но не по тем предметам, к которым у меня был интерес, а по тем, которые считали для меня полезными. Это была своего рода терапия. Меня считали вечно больным и с рождения таскали по врачам. И я часами простаивал в кабинетах в чём мать родила. А перед этим сидел рядом с бабушкой в очередях, в двухсотый раз перечитывая памятки на стенах - больше заняться там было нечем... К твоим интересам относились с уважением, а к моим - как к дохлой мыши. Дедушка был хороший человек, но грубоватый. Приходя с работы, он спрашивал: "Ну, как там твои говённые машинки?" Я колошматил посуду, и меня наказывали и, бывало, вели к врачу. Но сроду меня не консультировал хороший псиихолог - мама считала это пустой тратой времени, по её мнению, это только "распаляло" меня, "подогревало" моё "навязчивое состояние". И никто не мог понять, что есть вещи, в которых я действительно нуждаюсь. Думали, что сегодня мне хочется одного, а завтра захочется другого. Мама говорила: "Выпей таблетку - ничего не будет хотеться". Знаешь, когда я полюбил аниме? В 6 лет. Но всерьёз смотреть начал, только когда появилась работа. Мама стала называть меня извращенцем. У меня в самом деле тогда развился нидзикон - я стал влюбляться в нарисованных девочек. Но мама пригрозила упечь меня в дурдом. Тогда я ушёл из дома и больше туда не возвращался. А потом накопил денег и купил билет на лайнер "Элиас Дрейкстар", идущий из Фетчертрэйса на Полуостров через Москву. До сих пор вспоминаю кресла с высокими резными спинками в обеденном зале и рояль на возвышении. Он стоял на особых гидороопорах, чтобы не дребезжать. Хороший рояль, антикварный "Стейнвей". И как-то к этому роялю подошла одна худенькая, смуглая, черноволосая девушка... - Брось, Элис! Ненавижу панегирики. Неужели ты никого не встречал до меня? - Ну... Была девочка Валя ещё в детстве, это с тех пор я западаю на девочек в очках, потом староста класса Юля со стопроцентной внешностью Йори-тян из кацуровской "Айзу", Наташа, старше меня на 12 лет, и Саша. Но она ещё совсем ребёнок. - Я тоже старше тебя. - Но с виду это не заметно. Вот я выгляжу старым. И у меня покалечена рука. - Пить надо меньше. И кто тебя заставлял лезть голой рукой в механизм? - Я совершал подвиг. Этот механизм уже совсем изготовился пойти вразнос, и тогда нашему крейсеру настали бы уже окончателные кранты. А так и крейсер цел, и мне медаль повесили. Все только выиграли. - Медаль не заменит тех прекрасных картин, которые ты мог бы ещё написать. А за калеку с большой пенсией пойдёт либо корыстная сучка, либо конченная альтруистка, вроде меня. - Точно, Инга! - Ми-тян запрыгала на месте от восторга. - Ми, не скачи, а то плюхнешься в воду. А теперь, котята, пошли. Для нас уже всё приготовили. Ми, сегодня ночуешь у меня, директор разрешил. А завтра Элис отвезёт тебя на дежурство в госпиталь. - Отлично! А униформу я захватила. Там она, наглаженная. - Ми-тян помахала чемоданчиком. И все втроём они отправились в ресторан отеля "Довер", где их ждал роскошный ужин, меню которого включало в себя и фуа-гра, среди прочих изысканных яств. Конец шестой главы.