IRROR. Остальное творчество.

[Юьн]

хм. забавно, Бриса рисовалась мне совсем другой, я бы даже сказала противоположной тому, что на картинках) А вот 137й (особливо последняя рогатая картинка) похож.

[IRROR]

Camomile, если найдешь соответствующую картинку - милости прошу ;) выкладывай. Хочется сравнить видение героев автором и читателем ^_^

[Юьн]

мммм. нашла пока только 137го. с Брисой сложнее. Кажется таких не рисуют(

[IRROR]

давно собиралась написать этот рассказ, но что-то не давало. И вот вчера, как всегда вечером, как всегда в ванне, что-то щелкнуло, и я поняла, что мыслила не в том направлении. Изначальный замысел был написать рассказ иронический, в тиле бобросказок, с обломом в конце, от третьего лица. Но вчера все резко поменялось. Появился герой. И рассказ как-то написался от первого лица.

Предупреждаю, бокафф много :D Итак, спасибо нашему доблестному ЖКХ за вдохновение на рассказ

 

ДЕНЬ ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ

 

Полдень короток. Любой Полдень всегда короток, будь то середина дня в глухих северных лесах или знойное пекло южных широт. И это не моя прихоть. Это прихоть Времени. Только вечный старик Время и я знаем, что Полдень – это всего лишь минутное стояние стрелок часов на цифре 12, а после – всё. Полдень исчезает, уступая место его величеству Светлейшему Дню. Так уж повелось издревле, еще с той поры, как Светлейший День выиграл спор у Полдня.

Полдень тогда был молод, горяч и заносчив. Он полагал, что весь мир должен быть у его ног. Ах, знал бы он, наивный, что мир бывает у ног лишь тех, кто страданиями множества других проложил себе путь в Вечность! Но он – увы! – не знал. Или не хотел знать. А потому поспорил со Светлейшим князем Днем о том, что займет первейшее место в сердцах всех людей планеты. И, конечно же, проиграл. Люди не любят заносчивых юнцов, а Полдень не успел проложить себе путь множеством страданий…

 

О нет, нет! Я не собираюсь философствовать! Отнюдь! Я не седой маразматик, как ласково величают меня соседки, тоже далеко не первой молодости. Несмотря на артрит, пошаливающее давление и иногда дающую о себе знать печень, я пока еще в своем уме. И надо сказать, в довольно трезвом уме.

Просто эта история напоминает мне о том, что счастье – это мимолетное мгновенье, такое же короткое, как 60 секунд, и такое же томительно долгое, как время жизни Полдня для самого Полдня. Уж поверьте, для него эта минута кажется настоящей, ежедневно повторяющейся вечностью.

Ах, счастье, счастье! За все годы моей жизни я испытывал … да, пожалуй, всего несколько моментов истинного счастья. Счастье-любовь, счастье-гордость, счастье-победа и счастье-блаженство. Счастье-любовь – это, безусловно, радость первой взаимной любви. Радость любви-страсти, гормонально одержимой, но робкой, словно белая маленькая овечка, ни разу не встречавшаяся с волками.

Счастье-гордость – безропотное, нескромное и надлежащее принятие того факта, что твои дети обладают талантами. И неважно какими! Талант ли это сделать первый шаг, умение ли отстоять право на существование своего «Я», одаренность в точных и неточных науках. Как родитель своего чада ты найдешь любой повод для гордости.

Счастье-победа посещала каждого. Да, да! Именно каждого! Неужели вы забыли? Самая быстрая стометровка, самый правильный отчет, самая идеальная схватка с противником, когда ты – жив, а вот он… Но, что это я все болтаю и болтаю? Я же хотел рассказать не о тех счастиях, которые знают все, а о том виде счастья, которое доступно лишь детям. И было доступно мне. В свое время. Время холодной и горячей воды.

 

Было мне тогда почти 5 лет. Возраст, когда только-только начинаешь запоминать мир. Сначала накрепко запоминаешь родителей, потом соседских мальчишек и девчонок, чужих и не очень дядь и теть, собак, кошек, голубей. Деревья, кустарники и цветы. Количество ступенек на лестнице, даже не умея это количество сосчитать. Трещины в стене, ползущие все выше и выше к потолку. Пыльный абажур с выцветшей бахромой. Застиранное до белых пятен на животе платье полной соседки. Облупившуюся краску на единственной во дворе лавочке. Запах пшенного супа с поджаркой из окна дома напротив. Комочки в манной каше, крутой до безобразия. Вкус варенья на губах и жар порки отцовым ремнем. Соль слёз и страшный угол без мебели. Запах чахлой черемухи и внезапные весенние холода. Редкое пение соловья по ночам и маленький боровичок на крепкой ножке, выросший в лопухах за гаражами.

Боровичок был моим секретом. И в тот день я, весь нарядный, в красных сандалиях и стареньких, но чистеньких джинсах, с синенькой пластмассовой китайской машинкой на веревочке, шел навестить свой гриб.

Грым-грым! Грым-грым! Отсчитывал ступени, отделявшие меня от последней лестничной клетки до подъездной двери, мой синий автомобильчик. Его деревянные колеса, поставленные отцом на замену китайской пластмассе, громко стучали даже на пыльной утоптанной земле. По крайней мере, мне так казалось. Конечно, они не стучали. Просто создавали неимоверно громкое трение на любой плотной поверхности. О, эти дубовые колеса! Из настоящего западного дуба Конфедерации! Не то чтобы я так любил играть в машинки. О нет! Я вырос из таких игрушек в пять лет. Но мне доставляло невыразимое удовольствие грюкать деревянными колесами на весь подъезд, ловя бесконечно повторяющееся эхо.

Да, я помню и такие подробности. В то время был весьма жаден до любых деталей и подробностей. Я упивался ими, ел огромной ложкой эмоций, взвешивал и расщеплял, разбирал на кубики крупиц и собирал заново в стройную башню моего видения мира. Именно поэтому я так четко запомнил тот день. День Горячей Воды.

Во времена войны Конфедерации с Пути’ной горячая вода стала недоступной роскошью. В смысле горячая вода из крана. Естественно, моя мать могла легко превратить воду ледяную в воду кипяченую. Посредством газовой плиты. Но в те времена и газ, это голубое топливо, стал действительно редким ископаемым. Поэтому воду кипятили с помощью маленьких витушек, называемых кипятильниками. И то когда в нашем районе включали электричество. А его в нашем районе Кловега включали не так часто.

Нет! Наш город не был таким диким! Что вы, что вы! Не поймите неправильно. И свет, и газ, и горячая вода у нас были. Но в основном в районе Альфита. В этом рае для тех, чьи мамы и папы были почетными гражданами Пути’ны. В остальных же районах эти коммунальные драгоценности были редко доступны. Ибо – война.

В послевоенное время стало попроще. Появились газ, свет, а с ними и горячая вода, приготовленная вручную с помощью газовой плиты или кипятильных витушек (да, не у всех после войны остались газовые плиты). Но вот вода из крана, жаркая, обжигающая, манящая, продолжала считаться роскошью. Ее включали только раз в году. И только на коротких 6 часов, за которые надо было успеть постирать, помыть всех членов семьи и успеть поприсутствовать на праздничном фейерверке в честь Дня Мэра, хотя никто в городе не называл эту дату именно так. День Горячей Воды – вот как мы называли мэрское торжество.

Так вот именно в День Горячей Воды я спускался с третьего этажа во двор, волоча за собой машинку на веревочке и доводя до исступления соседских бабулек стуком деревянных колес. Почти у самой подъездной двери я нос к носу столкнулся с бабой Ирой, сумасшедшей старухой, которая помнила еще самого Горбачева. Кто это, я не знал, но знал одно – человек, видевший этого самого Горбачева, наверняка очень древний человек.

- Гулять? – спросила меня баба Ира. – Во двор?

Я кивнул, умолчав о секретном боровике. Не дело рассказывать о нем кому ни попадя. Тем более древней бабе Ире из позапрошлого века.

- Ты, смотри, недолго, – напутствовала она меня, слегка приподняв сучковатую палку, заменяющую ей трость. – Вода она не ждет!

Я снова кивнул, понятия не имея, о чем собственно речь.

- На вот, пососи, - и баба Ира протянула мне горсть фиолетовых полурастаявших леденцов. – Бери, не трусь, чай не отрава, - и она с силой впихнула мне леденцы в руку.

Я молча сжал фиолетовые липкие кругляши и всем телом толкнул подъездную дверь, лишь бы побыстрее избавиться от назойливой старухи.

 

Двор встретил меня гукающим курлыканьем худых голубей, гудением одинокой пчелы, стрекотом кузнечиков, резкими взмахами бело-серых простыней и пододеяльника в зеленый горошек, криками какой-то женщины из дома напротив «Борька! Борька! Борюсик, ёп твою мать! Иди сюда, зараза эдакая!» и стуками костяшек домино.

В домино на единственной лавочке играли дядя Вова и Семен Семеныч. Дядя Вова, интеллигентно-алкоголического вида, в стоптанных сандалиях, хмурился и часто-часто потирал свой нос, весь в проступающих мелких капиллярах. Семены Семеныч, рыжий боцман в отставке, с синими рисунками на обеих руках, весело хохотал.

- А что прибыло, то прибыло! Отдавать не намерен! Дуплюсь!

- Ах, ты ж! – потер свой нос дядя Вова, всматриваясь в свои костяшки домино. Он явно проигрывал.

- А! Изя! – воскликнул, увидев меня, Семен Семеныч. – Давай к нам, сухопутник!

- Славик! Иди, иди, гуляй! – пропела мне с балкона мать, вытряхивая половик. – Нечего тебе со взрослыми тут! Вот вырастешь…!

Надо сказать, что зовут меня Изяслав. В честь какого-то там князя. Мать моя раньше преподавала историю в школе, вот и удумала назвать сына в честь аристократа. Хотела, чтобы имя помогло мне пробить дорогу в жизнь, но вышло немного иначе… Насмешек из-за княжеского имени я за свою жизнь схватил столько, что хватит вымостить дорогу до Колымы и обратно.

- Ну, коль мать сказала, - подмигнул мне Семен Семеныч, - то делать нечего. Иди, Изик! Гуляй! Рыба! – с размаху влепил он костяшку в фигуру, даже близко не напоминающую чешуйчатых молчаливых обитателей аквариума.

И я пошел гулять. То есть все думали, что я пошел гулять. На самом деле я пошел за гаражи. К своему секретному боровику на толстой крепкой ножке. Он так замечательно пах! Сырой землей, прелыми листья и … чем-то еще, невыносимо прекрасным, отчего хотелось лизнуть его коричневую упругую шляпку. И я лизнул. Присел на корточки, согнулся в три погибели и, зажмурившись, лизнул.

- Зачем? – этот вопрос прозвучал в стрекочущей тишине гаражей, как выстрел. Как гром среди ясного неба. Я-то, беспечный, полагал, что я здесь один!

Я медленно обернулся. На меня в упор смотрел мальчик с серым лицом и большими черными глазами. Очень большими и очень черными, такими черными, что зрачок сливался с радужкой в единое целое. Я не помню, во что он был одет. Не потому, что не запомнил (в то время я все запоминал очень ясно и крепко), а скорее потому, что не понял, во что именно серый мальчик был одет.

- Зачем? – повторил он свой вопрос.

- Это мой гриб! – я исподлобья взглянул на незнакомца.

- Я не спрашиваю, чей это гриб, - отчеканил мальчик, - я спрашиваю «зачем?» Зачем ты это делаешь?

- Что? – растерялся я. Мальчик был такой же странный, как и баба Ира.

- Зачем ты его лижешь?

- Потому что он мой.

К стыду своему, я не мог объяснить, почему я лижу какой-то (мой!) гриб за гаражами. Да я и сейчас, пожалуй, не смогу этого объяснить. Это был порыв. Секретный порыв. Мое маленькое тайное удовольствие.

- Ты голодный, - полувопрос, полуответ странного мальчика окончательно поставил меня в тупик.

- Нет, - я замотал головой, - я не голодный.

- Тогда зачем?

- Ну… Как бы… Праздник, - выпалил я первое, что пришло в голову.

- Вы на праздники лижите грибы? – не унимался черноглазый.

- Нет. Мы моемся в ванне. В самой настоящей ванне. С горячей водой. Из крана.

Серый мальчик смерил меня долгим взглядом.

- Ты не грязный.

- Так сегодня праздник! День Горячей Воды! Сегодня все чистые!

- Тогда зачем мыться?

Я призадумался. И, правда, зачем в День Горячей Воды мыться, если всю чистоту наводят до праздника? Еще вчера мама искупала меня в тазиках, выдала чистые джинсы и рубашку с коротким рукавом. Может, взрослые, как всегда что-то напутали?

- Я не знаю, - честно признался я. – Но в День Горячей Воды все чистые.

- До того, как в праздник моются? – уточнил мальчик.

- Да, - кивнул я. – Наверное, все дело в кране, - сделал я свое первое жизненное открытие. – Обычно горячая вода из него не течет.

- А что течет?

- Ничего. Или холодная вода.

- А как же вы тогда моетесь?

- В тазиках, - просветил я глупого мальчика.

- А зачем тогда ванна? – не прекращал он допроса.

- Для банок с вареньем, - сделал я второе жизненное открытие.

- В праздник вы моетесь с банками варенья? – продолжал откровенно придуриваться серый мальчик.

- Нет! В праздник мы моемся в ванне!

- Где банки с вареньем?

«Он сумасшедший!» - подумал я в тот момент. Только сумасшедший может спрашивать такую чушь с совершенно серьезным лицом. Именно в тот момент я по-настоящему испугался. Знаете, даже в наши годы, даже после всех пережитых ужасов войны, не было ничего страшнее для мальчишек и девчонок, чем рассказы о сумасшедших дядях, которые показывают свои неприличия, а затем сажают детей в мешок и уносят далеко-далеко. Но мой безумный незнакомец был мальчиком! Примерно моего возраста! Я совершенно запутался. Страх сковал мой язык, и я смог выдавить лишь некое подобие «Ммммм…Да, где банки с вареньем».

- Вы странные, - холодно констатировал мальчик.

- Что?! – разозлился я, и мой страх резко испарился. Это еще кто странный! «Зачем?», ванны, банки с вареньем, чистота и, главное, слежка! Слежка за мной и моим секретным боровиком! И я? Я после этого странный?! – Да ты на себя посмотри! Серожоп! – выкрикнул я, наверное, самое смертельное оскорбление, первым пришедшее на ум.

- Вы странные, - спокойно продолжал мальчик. – Вы моетесь с банками варенья, лижете грибы…

- Ты что с Луны свалился?! – я до глубины души был поражен спокойствием мальчика.

- Я не с Луны, я с Альфа Центавра.

- А! Так ты альфит! – для меня все встало на свои места. Альфиты, жители района Альфита, понятия не имели о той жизни, что была привычна для меня и моих родителей.

- Альфит? – переспросил мальчик. – Я не альфит. Я с Альфа Центавры.

- Не дури! Ты – альфит! – я поставил руки в боки. – Иди уже! В свою Альфу! И чтобы это… На вот, - я протянул ему уже ком фиолетовых леденцов бабы Иры. – Чтобы молчал! Понял?

- Понял, - сказал серый мальчик, взял ком леденцов и… И исчез.

Я потер глаза. Черноглазого действительно не было. Почудилось? Возможно. Я взглянул на свой секретный боровик, точнее на место, где он рос. Проклятый альфит! Он каким-то образом умудрился спереть мою коричневошляпочную тайну! Зря только леденцы отдал! Пусть они и от бабы Иры, сумасшедшей старухи, но все же леденцы…

Я обшарил все гаражные лопухи, но боровика, так и не нашел. «Славаааа! Славаааа!» Ветер донес истошный крик моей матери. Пора было возвращаться. Я забрал свой синенький пластмассовый автомобиль с деревянными колесами и поплелся домой.

 

На лавочке дядя Вова и Семен Семеныч о чем-то ожесточенно спорили.

- Да мы их в два счета размажем по стенке! – кипятился дядя Вова. – У нас вон какая армия!

- Хех, - хмыкал Семен Семеныч, - какая армия после войны!

- Боеспособная! Опытная!

- Нет, брат, тут не то. Опыт-то опытом, а с таким противником мы еще не воевали… Тут ведь осторожнее надо. Это дело такое. Дипломатов сначала бы направить, переговоры там закатить…

- Да какие переговоры! – нервничал дядя Вова. – Мочить этих уродов надо! Они уж сколько веков крадут наших на опыты! Ты только посчитай! А мы миндальничать с ними еще будем?! Ну, не-е-ет! Я на это не подписываюсь!

- А твоей подписи еще и не спросят, - послюнил папироску Семен Семеныч. – Что там, - он указал пальцем наверх, - решат, то и будет.

- Да как же это так? Чтоб без народа? Да при демократии?

- А вот так, - закурил Семен Семеныч. – Вот ты, Изя, за кого – за инопланетян или за наших? – обратился он ко мне.

Но ответить и спросить, а в чем вообще дело, я так и не успел. Мать, пулей вылетев из подъезда, схватила меня за руку и потащила домой.

- Еще раз увижу, как куришь, уши оторву!

- Мам, я не курил!

- Но вдыхал! Давай, шевелись поскорому! Воду горячую дали!

 

Уже потом в пенной ванне я попытался осмыслить разговор между Семен Семенычем и дядей Вовой. Наши, инопланетяне… Это что ль те, что на тарелках? Я представил себе маленьких человечком, оседлавших чайное блюдце, и тихонько захихикал. И куда они против нашей Армии, которая, как известно, всех сильней? Тоже мне! Нашли, о чем беспокоится!

Пенные пузыри, тая, приятно щекотали кожу. Поднимавшийся от воды пар, одновременно делал тело и легким, как перышко, и словно налитым свинцом. Запах шампуня, розового мыла и резиновой уточки, доставшейся матери по блату, смешивался в одну благовонную симфонию. Но не от слова «вонь», а от слова «благо». С балкона пахло свежевыстиранным бельем и мамиными духами. Эти духи спорили о чем-то с отцовым одеколоном. Слов разобрать я не мог, но в том, что спор этот носил исключительно развлекательный характер, был твердо уверен. Глаза мои слипались от нереальной чистоты. Голова клонилась все ниже и ниже, руки и ноги стали невесомыми. В тот миг я познал, что такое настоящее блаженство. Счастье-блаженство. Короткое, как лопающаяся пена.

 

Назавтра, после Дня Горячей Воды, была война с Серыми. И обжигающий кипяток из крана мы не видели еще долго. Но все мы, и я, и моя младшая сестра, родившаяся в первый год войны, и мама, и погибший от взрыва отец, и соседи, все мы ждали, надеялись и верили, что однажды (ну, когда-нибудь!) День Горячей Воды вновь отметят фейерверком.

И так и было. Вот только баба Ира не дожила до этого момента. Момента счастья-блаженства, короткого, как человеческая жизнь.

Изменено 2 сентября, 2009 пользователем IRROR (смотреть историю редактирования)

[IRROR]

Начну, пожалуй, выкладывать старенькое, то что вспомню. Ибо у меня все в тетрадях, кторые остались у бабушки... Поэтому понадеюсь на память.

 

Итак, коротюськи :) Старыыыеееее )))

Ругать можно. Сильно и больно )

 

 

Гроб закрыт, землей забит,

Похоронены мечты...

Кто в гробу лежит?

То - ты...

 

ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Радиоактивное солнце

Вышло из-за туч,

Смотрит мне в спину

Его горячий луч,

Словно ожог

На коже куртки...

Купаются в луже

Черви-придурки...

Их радость бесмысленна,

Их смерть проста -

Ботинком прохожего

В асфальт втоптана

ИХ ЖИЗНЬ...

 

 

Последнее лучше читать как рэп ;) Так оно и было задумано ;)

[IRROR]

Давненько не было бобросказочек :D Пора исправить сию несправедливость.

 

Бобров-Козлов

 

В стародавние времена, когда духом человеческим на Земле еще и не пахло, в одном лесу смешанном жил-проживал начальник пожарной станции по фамилии Бобров. Стоял он над всеми пожарными, приказы приказывал, наказы наказывал, по запаху вычислял, где нонче пожар, да отряды тушильные в те места высылал. И всё бы ничего, всё бы гладко да лепо, но одно беспокоило начальника – фамилия. Обычная такая фамилия – Бобров. Вполне себе приличная. Вроде бы, что там волноваться – ан нет! Ночами начальник не спит, таблетки от бессонницы горстями кушает и слёзы горькие льёт.

Ни одного бобра нет на его пожарной станции! Зайцы есть, медведи есть, лисы тоже, даже один выхухоль…. или одна (а кто их там выхухолей-то разберет?!). Да что там выхухоль! Слон – и тот пожарной машиной работает! Но вот бобра – хоть об дерево убейся – ни одного. И, как назло, сам начальник к бобрам никакого отношения не имеет: ни по родне, ни так. Типичный волк серый. В общем, не порядочек с фамилией – никакого соответствия реальности. А тут еще и знакомые задразнили, говорят: «Все звери, как звери, а ты один тут нарисовался начальничек! Да не абы кого, а начальник бобров!»

Обидно стало Боброву, и решил он прошение самому царю-государю, батюшке Льву Львовичу написать. Что так, мол, и так, а дозвольте-ка, мой господин, фамилию сменить. На более подобающую. Писал прошения, писал, да что-то в ответ – ти-ши-на… То ли на почте письма попутали, то ли голуби не там сбросили, а то ли секретутка царская, трясогузка Моника чего Льву не донесла… В общем, пошел Бобров сам на поклон к правителю лесному и степному, владыке двух полушарий.

Пришел, значит. День ждет в покоях царских, два, три… Уж неделя прошла, вторая к концу подходит, а начальник Бобров никак до Льва Львовича, государя звериного, добраться не может – слуги не пущают, непослушанием дико стращают. Мол, не велено пускать без доклада, а то с яростью не будет слада. А докладывать сейчас – не свет, настроения у царя нет на любой ответ.

Только через месяц наконец-то предстал Бобров перед очами Льва Львовича, царя грозного. Как узрел его шевелюру и мощь славную, так коленки затряслись, что едва не упал. Но, однако, устоял и прошение свое скромное правителю изложил. Что-де фамилию менять надо бы, а то реалиям не соответствует, что хотел бы стать Клыковым, аль Рыковым, ну, на худой конец можно и Острозубченковым.

Выслушал Боброва Лев Львович, да как рыкнет зычно: «А кто сюда впустил сего дурня с его просьбой дурацкою? Али перевелись в лесу нашем смешанном уже все ЗАГСы и нотариусы с юристами?! Ты что же, тупень эдакий, тревожишь царя по таким пустякам пустячным, пост свой оставляешь, пожарам место предоставляешь??? За это отныне ты и все дети твои, внуки да правнуки будут носить фамилию Козлов!»

Слово царское, известно, сильнее железа каленого, булата восторого и гражданского волеизъявления. Что раз сказано, то навсегда оставлено. Побрёл не солоно хлебавши Козлов домой, с новой фамилией, навеки данной. Добрел до дома да с горя удавился. Но не до смерти – его слон из петли вынул. Да только, видно, зря. Как откачали Козлова, так он сразу чудить и начал: разогнал всех пожарных лис, зайцев, медведей, выхухоль, даже слона уволил. Нанял новых работников – сплошь козлов. Ну, а козлы, знамо, пожарные никакие. Так и повыгорело всё – и лес, и степь, и даже оазисы в пустынях. И вымерли все старинные говорящие животные и птицы, остались только не говорящие да хомо сапиенсы младые, а там, сами понимаете, чем дело кончилось…

 

Дело-то кончилось, а вот память генная осталась. И сейчас можно встретить подобных начальников. С полным соответствием фамилии и характера.

 

 

 

 

Синь-камень

 

В одном царстве, в заморском государстве жил-был мужик топ-менеджер. И всё у него было: и жена толстая, и любовница красивая, и детишки – пятеро по лавкам, и новенький «Форд» в гараже, и бассейн во дворе, и даже дачка на Канарах имелась. С барбекюшницей да садиком камней японских.

Так и жил мужичок топ-менеджер. По утрам себя бегом изнурял да детей в школу отправлял, днем в офисе, в кабинете своем штаны протирал да с секретуткой шашни водил. Вечером, бывало, к любовнице забежать успеет, а ночью жене толстой клянется и божится, что на деловых переговорах с китайцами задержался. В выходные всей семьей – на дачу, на Канары. На отпуске – в путешествия океанические, когда на яхте собственной, а когда на лайнере круизном с бесплатными коктейлями.

В общем, неплохо жил. До определенного момента – до среднего возраста. Как пришел возраст этот страшный, так навалился на мужичка топ-менеджера кризис проклятущий. Вроде всё есть – и дом с бассейном, и работа прибыльная. И дети учатся в самых лучших школах, и жена с каждым годом толстеет, и «Форд» каждый раз новый - хочешь синий, а хочешь красный в зеленую крапинку. Да и любовница тоже удивлять не перестает: в постели такое вытворяет – мама дорогая! И замуж не просится, шантажом не стращает, колец с брильянтами не просит. Дача на Канарах ширится, садик камней японских растет, барбекюшница золотая с платиновыми вставками работает… Казалось бы, чего ещё желать?

Но нет! Всё мужику не то и не так. Сердце ноет, места себе не находит. А тут еще депрессия непроглядная, абсолютно не помогающие психоаналитики завидущие с руками загребующими… Короче, измаялся весь мужик топ-менеджер да однажды не удержался, за стаканом виски двойного со льдом поведал другу своему лучшему всю печаль свою кризисную.

Друг его внимательно выслушал и присоветовал к Синь-камню на поклон пойти. Мол, Синь-камень любые горести и печали исцеляет, человека к жизни возвращает. Только путь к нему не быстрый и сложный. Пока джинсы поддельные не разорвешь, кроссовки белые китайские не стопчешь, сорок сороков гамбургеров не съешь – Синь-камень не найдешь.

Подумал мужик топ-менеджер, поразмыслил… Делать нечего: лекарства с психоаналитиками не помогают, знать, надо идти к Синь-камню на поклон. Положил мужик топ-менеджер в рюкзак походный сорок сороков гамбургеров, раздобыл джинсы поддельные да кроссовки белые китайские, поцеловал детей и жену на прощанье, послал sms-ку любовнице и пошел. Шел лесами широкими и реками глубокими, каньонами длинными и городами дымными, шоссе гладкими и тропами узко-шаткими, шел, шел и пришел босой и бесштанный в урочище одно странное, мхом зеленым поросшее. Глядь, посреди урочища моховатого стоит камень. Не большой и не маленький, не круглый и не квадратный, не высокий и не низкий, так – валунчик синенький. Ну, как синенький… Голубоватый такой, в пятнышках беленьких.

«Так вот ты какой, Синь-камень!» - молвил мужик топ-менеджер. Только он молвил это, как занялось вокруг камня свечение голубое, да такое яркое, что даже луна в цвет его окрасилась. Стоит мужик топ-менеджер, рот разинув, чует - бежать надо! Да только ноги не двигаются. Словно приклеились ко мху. Хочет мужик на помощь позвать – а язык не слушается. Да и кого в глухом одиноком урочище-то позовешь? Разве что зверей каких поедучих. А оно мужику надо ли?

Так и затянуло голубоватое свечение мужика топ-менеджера внутрь, подержало с минуточку да и назад выплюнуло. Упал мужик на мох, в обмороке повалялся, поднялся и домой побрел.

Брел с одной лишь мыслью – навалять другу своему лучшему в разные места, чтоб в следующий раз неповадно было над людьми издеваться. Да только не суждено было той мечте агрессивной сбыться. Как только мужик топ-менеждер домой вернулся, вскрылась странность одна: перестал он баб любить. И жену, и любовницу, и даже красоток в журналах для взрослых. На какую не посмотрит – ни одна не люба. Ну, не хочется их – и всё тут! Зато стало мужиков хотется… Как увидит какого парня в джинсах поддельных обтягивающих да кроссовках белых китайских, так давай за ним приударять! В общем, полным геем стал. С женой и любовницей пришлось, конечно, расстаться, но мужик топ-менеджер один не остался – со своим лучшим другом жить стал. А что? Они же два кроссовка - пара!

[IRROR]

Ну, и снова-здорово - Размышлизмы 2

 

Свет и Тьма

 

Свет или Тьма? «Конечно, Тьма!» - воскликнут многие молодые люди и девушки от двенадцати до двадцати двух-двадцати трех.

То ли молодежь нынче пошла такая противоречивая, что в пику отцам выбирает не то, что положено, что правильно, что верно. То ли просто люди в 21-м веке стали необычайно искренни и объективны, что готовы каяться во всех грехах сразу и с наичестнейшим выражением лица относить себя к отвратительным эгоистичным нечестивцам. Так ли это на самом деле? Неужели Тьма настоль привлекательна, что ее выбирают уже и дети, подростки, казалось бы, далекие от порока?...

…Представьте, что вы бредёте один в темноте. В лесу ли, вдоль дороги, в городе ли, где резко выключили всё электричество – неважно. Вы просто бредёте один. В темноте. Беззвездной и безлунной. Небо затянуто тучами, а ветер… Непонятно, то ли штиль, то ли легкий бриз, то ли… дыхание ночных чудовищ… Но вам это всё ни по чём. Ну, как ни по чём… У вас есть фонарик! Да, да! Дышащий на ладан, старый друг фонарик! Вы светите им под ноги, по сторонам и даже в темное ночное небо, в принципе зная, что скромный желтый (или синий – у кого как) луч всё равно не добьёт ни до гипотетических звезд, ни до гипотетической луны. И пока вы бредете, освещая свой путь фонариком, вы в безопасности. Относительной, как гаснущий уголёк костра, который может из искры разгореться в пламя или … умереть, превратившись в серый пепел. И вы, как тот уголёк, зависите от воли обстоятельств, то есть от воли старого скромного фонарика, который может погаснуть, а может и … выдержать весь путь до мягкого укромного пледа на пухлом диване и чашки индийского чая с липовым мёдом…

И вы бредёте и молите всех богов (в том числе и фонарных), чтобы они были милостивы к старому, дышащему на ладан фонарику и к вам лично. Но почему? Ведь вы уже выбрали Тьму! Вы отвергли Свет! Тогда почему вы молитесь, чтобы фонарик не погас? Ведь фонарик… Тот самый фонарик, пробивающий беззвездно-безлунную ночь (Тьму) и есть… СВЕТ.

Но почему бы вам, кричащим на всё Интернет-пространство о своем практически адском выборе, просто не выключить фонарик и не пойти во Тьме, своей покровительнице? Почему вы цепляетесь за Свет, пусть и малый? Я скажу почему. Вы просто боитесь. Вас страшит Тьма. Как страшит она меня, моих здравомыслящих знакомых, как страшила она наших общих обезьяноподобных предков и первых homo sapiens. Во Тьме всё приобретает иной вид и иной смысл. Крона корявого дуба уже не крона, а голова. Страшная голова нелепого, но такого реального и огромного монстра. Скрип половицы уже не скрип, а прогулка белесого призрака. Тихий «тик-так» жуков-древоточцев – ход Часов Смерти. Упущенный по рассеянности военными или метеорологами зонд – летающая тарелка агрессивных, мечтающих захватить старушку-Землю, инопланетян…

Но знаете, что самое интересное? По Тьме физической (темноте, ночи, беспросветной мгле) судят и о Тьме той самой. О Тьме, которую философы и земледельцы давным-давно окрестили Злом. Вы не знаете, как с ним бороться, и поэтому предпочитаете плыть по течению Тьмы – авось (о! это ненавистное и сладкое слово «Авось!») пронесёт. Авось, не заметит. Авось, пройдет мимо и не зацепит. Но, увы! Не пронесет. Обязательно заметит и зацепит. Ведь озвучивая свой выбор, вы уже впускаете в свою душу Тьму. А оно вам надо? Ведь у вас уже есть своя Тьма! Личная, индивидуальная. Зачем вам еще? Бороться со злом, выпивая его? Бороться, становясь на сторону противника? Но чем такой способ лучше?

Удобством. Удобством он лучше. Ничего не надо делать. Не надо прилагать усилий к изменению себя любимого, не надо расти духовно, да что там! Не надо читать книг, которые заставляют думать (есть, есть еще такие, не перепились авторы книжек умных!), не надо искать долю творчества в нетворческой работе сантехника, бухгалтера, юриста, в общем, всех тех, кто не блещет на театральных подмостках и не улыбается нам с экранов. Не надо думать вообще! Не надо побеждать в себе инстинкты, отравляющие изменами жизнь вашей второй половины! Не надо быть человеком РАЗУМНЫМ! Достаточно постучать пяткой себе в грудь, сказать, что выбираешь Тьму и расплакаться от осознания своей непреложной искренности (ну, если совсем друзья замучают, шепнуть по секрету на ушко, что я-то, мол, просто на территории врага его повадки изучаю)…

Когда-то и я стучала пяткой себе в грудь и кричала, что я безумно, безмерно темна и отвратительна. Но прошло время и … мне разонравилось быть тёмной. Я изначально не могу быть таковой. Не желаю. Не хочу. Да просто НЕ УМЕЮ! Я хочу быть Светом. Пусть не глобальной линией ЛЭП, пусть не ярко светящей звездой, пусть не божественным сиянием Небес (не доросла, да и не претендую), пусть не переливами ангельского нимба, но хотя бы скромным старым фонариком, у которого хватит заряда батареек на весь путь…

 

 

 

Синие огни

 

Едем с «мигалками» по главному проспекту, когда-то сплошь забитому пробками. «Когда-то» - это потому что сейчас на проспекте ни души. Точнее, ни одной пробки. Редкие старенькие «девятки», малютка-«окушка» и два пузатых «фолькса» жмутся к обочине, завидев кортеж вице-премьера. Пухлые автоинспекторы в желтых ярких жилетах, как один, отдают честь. Волшебные полосатые палочки смешно подпрыгивают и бьют владельцев, куда достанут, чаще всего по локтю.

Вице-премьеру не привыкать, а я тихо, про себя, млею от удовольствия и чувствую себя самой что ни на есть настоящей английской королевой. Ведь мне никогда ни одна машина ни разу не уступала дорогу. Кто же из водителей в здравом уме и трезвой памяти уступит пешеходу на переходе без светофора? И когда еще мне, простой журналистской лошадке, отдаст честь хотя бы один ГАИшник? Такое может случиться только во сне или… в рабочий визит вице-премьера в наш город-герой Смоленск (сокращенно ГГС).

«Почему бы и нет? – думаю я. – Вполне себе заслужила. За шесть лет работы в СМИ без продвижения по карьерной лестнице и без повышения зарплаты я (Да! Да! Да!) заслужила немного почестей. Пусть и предназначающихся не мне, но… Жукову всё равно, а мне приятно».

И вот первая остановка после областной администрации – одна из городских больниц. Бла-бла-бла и всё такое, здравствуйте, товарищ Александр Жуков, посмотрите налево, у нас тут вот это, посмотрите направо… Честно, от беготни по этажам и узким коридорам (кому? Кому из строителей первому пришла в голову мысль делать узкие коридоры в больницах?) среди толпы страждущих врачих и медсестер, плотных чиновников и надушенных журналисток стало душно. Закружилась голова. Оставив несчастного (каюсь! каюсь!) оператора толкаться далее, спускаюсь вниз, к регистратуре.

Два, довольно бодрых на вид пенсионера, один с карточкой, другой – без, удивленно качают головами.

- Это что же за столпотворение? Петрович, неужто нового глав. врача назначили?

- Не, Михалыч, это какие-то с администрации, тут вон, кажись, губернатор пробегал… Девушка (это уже ко мне), а вы не знаете, что тут происходит?

- Вице-премьер приехал, - отвечаю.

- А что ж не утром-то? – это тот, который Петрович. – Анализы, их только утром принимают!...

 

После такой фразы хотелось смеяться в голос, да воспитание и приобретенная (чёртова!) корректность помешали. Спасибо вам, Михалыч и Петрович, за то, что спустили с небес на землю! Я ведь всё-таки не английская королева, я точно так же, как и все простые люди, среди сплетения узких тесных коридоров, больничных запахов и стояния в очередях сдаю анализы.

И я молю богов только об одном: чтобы больше никогда, никогда, никогда не вскружили бы мне голову синие огни власти.

 

 

 

Фредди

 

Знаешь, это сложно…

Сложно признаваться в любви к тебе. Сложно, потому что тебя нет. Потому что ты не услышишь...

Да даже не поэтому! Потому что… Потому что, признаваясь в любви кумиру детства, ты отчасти расписываешься в присутствии пошлой банальности и в отсутствии силы воли. Ведь сказано же – НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА. А ты – р-раз! И сотворяешь! Назло всем богам. Назло всем людям, которые видят в тебе лишь сексуальную ориентацию.

Но вот ведь парадокс! Ты – не мой кумир. Точнее так: ты – не кумир для меня. Ты для меня – эмоции. Ты для меня – вечный праздник. Ты для меня – тот самый глоток позитива, даже когда поешь грустную «Mother love».

Ты – мой брат. Наверное, брат по духу. И я бы хотела помочь тебе тогда, когда тебе было больно, страшно, обидно. Я бы хотела взять на себя твою боль! Но, увы! Увы! УВЫ! Я настоль тупа, что так и не могу развить в себе эту способность – брать на себя боль чужих людей. Скольким я бы могла тогда помочь! Но, ч-чёрт! Как я себя ненавижу за это! Я могу только плакать. Я – Королева Слёз. Но помогут ли эти слёзы странного сочувствия тем людям, о которых я плачу?...

Ты научил меня улыбаться. Даже сквозь слёзы. Даже, когда больно и обидно. Ты научил меня забывать об обидах, растворяя их в чашке кофе и музыке. Отличной музыке. Музыке со смыслом. Музыке с душой… И знаешь, даже плохо зная английский, я понимаю, ЧТО ты хотел сказать в своих песнях! Ты навсегда поставил мне прививку от дурновкусия. Ты научил меня отдаваться своему делу со всей страстью и со всей ответственностью.

Я бы хотела дотянуться до тебя. Талантом. Пусть не в музыке, пусть в чем-то другом, но я хотела бы дотянуться до тебя талантом… Его степенью. Но, увы… Я не могу. Мне не дано.

Всё, что мне дано – это плакать. Я – Королева Слёз. Хочешь, я за тебя поплачу? Что бы там, где ты сейчас, ты улыбался…

[Юьн]

хмм..... последние размышлизмы - это нечно некомментируемое. Бобросказочки понравились, да-да, и вот какой вывод я сделала: пора печататься. Разбогатеешь, деньгами обрастешь, 80% мне отдашь за идею, и буду я жить-поживать, твои деньги пропивать. Хорошо, однако...

[IRROR]

пора печататься. Разбогатеешь, деньгами обрастешь, 80% мне отдашь за идею, и буду я жить-поживать, твои деньги пропивать. Хорошо, однако...

Тогда тебе и карты у руки - становись мои продюсером :) Да у тебя там и издательства под боком. будет время свободное - отнесешь. напечатают - получишь свои 50 процентов ;)

последние размышлизмы - это нечно некомментируемое.

то есть совсем всё хреново, что только матом и можно?

[Юьн]

то есть совсем всё хреново, что только матом и можно?

это то есть размышления не совсем удобно комментировать парой строчек. Это мне надо сесть с тобой на кухне, заварить чаю из пакетика, подгрызть завалявшийся сухарик и сказать все, что я думаю по этому поводу. Да еще во время разговора умно-умно на тебя прищуром поглядывать. А тут... что я могу с этой писаниной, фи...

[IRROR]

умно-умно на тебя прищуром поглядывать

Типо Ленин в Разливе? ;)

А тут... что я могу с этой писаниной, фи...

Ну, хучь в аську отпишись ;)

[IRROR]

И еще одна боросказонька :)

 

Гомункулус-из-кружки

 

Однажды в одной дизайн студии в старинном городе М-ске родился Гомункулус-из-кружки. Прямо во время рабочего дня. Вот только никто не заметил этого знаменательного события, даже гениальный, но слегка сумасшедший дизайнер Вантузов, в чьей кружке и была зачата новая жизнь.

Просто когда-то давным-давно Вантузов, испивши пакетошного чаю без сахара, оставил свою кружку в зеленый горошек на полке между дисками со старыми версиями Photoshop -а, карандашными огрызками и засохшей надкусанной булкой. Оставил прямо с чайным пакетиком и донной жижкой. Оставил и… забыл. Кружка погоревала день, два, месяц да другой, поплакала, порыдала в пакетик вместе со своей лучшей подругой плесенью, а когда слезы иссякли, родила на радость себе любимой Гомункулуса-из-кружки. Маленького такого человечка, востроглазого да востроносого. Правда, почему-то зеленоватого, со светлым пушком на голове.

- Весь в меня! - гордо говорила зелёногорошечная кружка, представляя своего сына карандашным огрызкам. – А что пушок на голове, так это от папы! – и таинственно улыбалась.

Поначалу Гомункулус-из-кружки часто теребил свою мать расспросами, кем же был его папа – космонавтом или всё-таки героем, но потом перестал. Потому что влюбился. А когда любишь кого-то, то какая разница, кем был твой папа!

Избранницей Гомункулуса-из-кружки стала та самая надкусанная булка, проживавшая рядом с его матерью.

- Это ничего, что она такая старая, - говорил он своим друзьям-дискам, - зато она опытная. А опытная женщина – это вам не «эге-гей!», а самое что ни на есть настоящее «ого-го»! – и диски согласно шелестели своими вкладками. Единственная женщина на полке, пусть и надкусанная, пусть и чёрствая, действительно была «ого-гоем». На всю честную компанию. Правда, об этом факте диски скромно умолчали. Да и потом, разве влюбленному гомункулусу что докажешь?

Гомункулус-из-кружки уже хотел было делать своей любимой предложение руки и сердца, но тут в его счастливую, размеренную жизнь вмешался тот самый гениальный, но слегка сумасшедший дизайнер Вантузов. Он взял и съел надкусанную, зачерствевшую булку. Прямо на глазах Гомункулуса-из-кружки. Гомункулус-из-кружки, наблюдая смерть своей подруги, поклялся жестоко отомстить дизайнеру Вантузову.

Каждое утро он отрезал зеленоватую частичку себя: то палец, то пушок, то ушко, а то глазик – и подкидывал дизайнеру Вантузову в еду и питьё. Вантузов ел, пил и тут же хватался за живот. Бежал в туалет и долго там сидел, не работая. Так он упустил многих богатых клиентов.

В один прекрасный день Гомункулус-из-кружки, с трудом вырвав из груди своей несчастное, разбитое сердце, подкинул в питьё Вантузова свою жизненно важную часть. Подкинул и… умер. А дизайнера Вантузова увезли на скорой. С обычным пищевым отравлением. Ну, оно и понятно – смотреть надо в оба, что ешь и что пьешь!

Изменено 21 октября, 2009 пользователем IRROR (смотреть историю редактирования)

[Юьн]

ха! хорошая бобросказка! А главное про настоящее. В ней, как говорится, быль да намек.

Спасибо!

Буду ее помнить и стараться мыть кружки...

Кстати, любовь Гомункулуса к Булке впечатлила: мысленно представила как булочка обрастает плесенью... Гомункул любил до смерти.

[IRROR]

Наш ответ Чемберлену

 

А на ветке каркнула ворона

Может там ее гнездо? Не знаю.

Снами пролетая над трамваем,

Я машу седому попугаю...

 

Ночь Москвы забыла жезл юный...

Лотос смыл поток дождя глубокий,

Ах, зачем такой я одинокий?

И зачем ворону тьмой убило?

 

Вот иду я, вечный гений слова,

Славословя словоблудье в массах.

Но меня не трогает иное,

Я уже финансы сдал все в кассу...

[Юьн]

Да вы просто гений, милочка! Ваш вклад в развитие филологии огромен! ( я имею ввиду это шедевральное слово "снами". А какая это часть речи?.. Кажется существительным... )

Буду перечитывать и восторгаться.

Сколько смысла, сколько эмоций! А эта недосказанность....

[IRROR]

Милостивые судари и сударыни! Бобросказки и рассказы пока еще в работе, пишутся, пишутся, но никак не допишутся. Поэтому представляю на ваш строгий суд новую пару размышлизмов и один стишок.

 

Звонки прошлого.

 

Они приходят вместе с первым снегом. Дин-до-о-н! Дин-дон! Звонки прошлого — звонки того времени, когда счастье было... Просто было. И в скамейке на Театралке, и в песнях «Короля и Шута» под гитару, и в самодельной «Кровавой Мэри», на две трети состоящей из палёной водки, и в скучной лекции, дающей простор для творчества, и даже в вызове «на ковёр» к декану...

Дин-дон! Дин-до-о-н! Звонки прошлого настойчивы. Они не прекратят звонить в твою дверь памяти, даже если ты сделаешь вид, что никого нет дома.

Дин-дон! Дин-д-о-о-он! А ты стоишь перед этой дверью, дверью памяти, и судорожно пытаешься осознать, какой сегодня день недели и вообще звала ли ты кого-то в гости. Нет, не звала, ведь сегодня среда, а среды по обыкновению я провожу одна. Или с любимым. Но он никогда не приходит так рано. С утра.

Дин-дон! Дин-до-о-н! Я робко открываю дверь, даже не спросив «Кто там?» А в общем-то зачем? Я и так знаю, кто это. Это звонки прошлого. Они всегда приходят с первым снегом. Это неизбежно. Это - судьба. Это — рок. Не злой, но и не добрый.

Дин-дон! Дин-до-о-н! Я открываю дверь, и ко мне врываются Юрбан и Лёлик, потрясая бутылью клюквенной настойки и крича: «Ирка! Ну, сколько можно учится! У нас кроссворды есть!» Я пытаюсь отказаться, но разве Юрбана и Лёлика переспоришь! Из-за их спин широко улыбается Бобёр и Николя. Сверху, на их спины запрыгивают Андрюха и Лекс. Лекс что-то твердит про Студенческую весну и про то, что Азат уже ждет всех на репетицию и что, если мы опоздаем, то нам придется скидываться и бежать за музой, чей вес измеряется литрами...

Инка опять заводит разговор о русских народных танцах, причем заводит его на английском, стараясь подтянуть меня по этому иностранному языку. Я пытаюсь возразить, но она с хитровато-хмурым прищуром смотрит на меня и просит не перебивать.

Надя и Алёнка снова, уже в который раз, пытаются решить, что лучше рыба к пиву или чипсы к рыбе. Надя решительно останавливается на чипсах, утверждая что их энергетика выглядит гораздо лучше, чем у пива, но это потому что пиво слабовато, а вот если взять «Охоту крепкое», то, может, линии духовного баланса и сойдутся в одной точке Вселенной... Алёнка в ответ бормочет о ведьмах и странных исчезновениях квитанций. Хотя почему странных? Всё дело в системном блоке, который из-за старости решил уйти на пенсию...

Дин-дон! Дин-д-о-он! С первым снегом мои друзья всё ближе и ближе, как и слёзы в глазах. Но плакать нельзя, потому что потечёт тушь и внимание всех пассажиров маршрутки мне точно обеспечено. Но я не могу об этом не думать. Потому что не могу забыть то, что было тогда, в прошлом.

Я знаю, что прошлым жить нельзя. Что это глупо, нереально, в корне неверно. Я знаю, что не смогу вернуть то счастливое состояние души, когда верилось, что можешь практически ВСЁ! Да что там практически — МОЖЕШЬ ВСЁ! Я знаю, что прошлым жить нельзя. Но (Дин-дон! Дин-дон!) в первый снег я им живу. И я всегда плачу в первый снег, потому что понимаю — вернись я в родной город, я не застану там ни Юрбана, ни Лёлика, ни Лекса, ни Инну, ни Надюшку... Все они разъехались, разлетелись, словно первые снежинки...

А без них даже родной город — пуст...

 

 

Возрождение России.

 

Возрождение России. Возрождение культурных традиционных ценностей. Возрождение доверия к власти. Сколько раз в неделю и на дню я слышу, читаю эти слова!

Верите ли вы так в возрождение России, как не верю в него я? Верите ли вы, что с нашим ямочным ремонтом дорог Русь станет крепкой, уважаемой другими странами?

Верите ли вы, что с почкованием чиновников (а они размножаются исключительно почкованием!) Россия станет великой державой, лишь потому, что теперь их возраст значительно ниже, чем 40-50 лет?

Верите ли вы в то, что с поднятием зарплаты учителей и врачей на несколько сотен (а кое-где тысяч) рублей, наше образование станет одним из престижнейших в мире?

Верите ли вы в то, что предприниматели, в большинстве своем эволюционировавшие из спекулянтов и барыг, являются тем фундаментом, на котором строится будущее Российской Федерации?

Верите ли вы в то, что молодые люди идут в политику исключительно ради блага народного?

Верите ли вы, что у нас в России только две проблемы и если их устранить, то настанет всеобщее человеческое счастье в пределах одного взятого государства?

Верите ли вы, что у русских — своя миссия на земном шаре?

Верите ли вы?

Я нет. Я не верю. Есть лишь один единственный признак, который чётко покажет началось ли возрождение. Когда во всех общественных туалетах исчезнет объявление «Уважаемые женщины! Убедительная просьба не кидать в унитаз гигиенические прокладки!», вот тогда я поверю, что возрождение России началось.

 

 

 

Дядя и Тётя, или сказание о Капитале толстом.

 

В городе N . жил да был Дядя.

Он, бывало, любил. И любил не глядя.

Неглубоко так и абсолютно пусто.

А зачем? Ведь в кармане лежит «капуста».

И любая была отнюдь не прочь

С ним пойти на одну только ночь.

А вдруг всё так повернется –

ЗАГСом ночь та одна обернётся?

 

И жила-была в городе N . Тётя.

С головою вся в бизнес-работе.

Уж лет десять как вела своё дело.

Вела нагло, с напором и смело.

Но тут такая беда (донесло соседское око),

Тётя без мужа живёт. Ну, совсем одинока.

Замуж бы ей, да нет подходящего

Жениха (даже пускай завалящего!).

 

С горя Тётя едет в круиз вокруг света,

Не поскупившись на первого класса билеты.

Скупает безделицы и безделушки,

Слёзы свои доверяя подушке.

Но чудо! Взор Тёти видит бармена.

«Ах! Обладай я им, непременно

Я стану счастливее всех королев!»

И Тётя решает пуститься во грех.

Совращенье бармена прошло на ура.

Для юноши – чувства, для Тёти – игра.

 

Наигравшись, Тётя увидела Дядю.

Некрасив, лысоват… Но если не глядя

На внешность, ценить человека,

То… Дядя - рыцарь минувшего века.

Пусть ноги кривы, зато – КОШЕЛЕК!

Для бедных сие, увы, невдомёк.

Наивный ребенок, красивый бармен,

Не трогай бутылку! Есть в жизни обмен:

На евро – любовь, а на доллары – честь.

Таких вот парней у Тёти не счесть.

 

Но парень влюбился. И, вытащив с пылью,

Ударил с размаху Дядю бутылью.

«Дом Периньон» окрасился в красный –

Бить дядей шампанским очень опасно!

Ведь Дядя – он выжил, а юношу – в суд,

А бедных в суде до конца не поймут.

Парнишка мотает на зоне свой срок,

А Дядя и Тётя до ЗАГСа прыг-скок!

На пальчики – кольца, в отель – на Канары.

Just marred ! Бармена кидают на нары

И… Впрочем, не будем о жутком сейчас.

Финал как никак! И мораль ждёт всех нас.

 

Поймите, ребята, судьба такова:

Для Дяди есть Тётя, для расты – трава.

Для школьника – мел есть. А есть и тетрадь,

Чтоб с детства он мог между двух выбирать.

Для лётчика – небо, для моря – дельфины,

Для Дельфов – оракул, для греков – Афины.

Для средних – лишь средний, для бедных – бедняк.

Поймите, ребята, иначе - никак!

И это известно давно: по безналу

Плывёт (как всегда) капитал к капиталу.

[Юьн]

Они не прекратят звонить в твою дверь памяти, даже если ты сделаешь вид, что никого нет дома.

читается как "У меня не все дома". )))

Звонки прошлого занравилось. Идея хороша. Только, на мой взгляд, не надо было так разжевывать. Чуть больше недосказанности.

 

Дядя и Тётя, или сказание о Капитале толстом.

забавно)

[IRROR]

читается как "У меня не все дома". )))

Возможно, но не для меня :lol: Здесь, сударыня, скорее надо читать так: даже если ты попытаешься спрятаться от этих звонков прошлого, они всё равно тебя найдут и настигнут. И не важно, есть кто дома или нет. Психически здоров ты или нет...

Звонки прошлого занравилось. Идея хороша. Только, на мой взгляд, не надо было так разжевывать. Чуть больше недосказанности.

Смею надеяться, что это не столь разжевано, ведь я описывала свое прошлое, которое знаю только я, но уважаемые форумчане не в курсе... И на самом деле это не идея - это описание моих эмоций и переживаний по поводу. И без оного. Это даже не рассказ, но и не автобиография.

[Юьн]

Здесь, сударыня, скорее надо читать так: даже если ты попытаешься спрятаться от этих звонков прошлого, они всё равно тебя найдут и настигнут. И не важно, есть кто дома или нет. Психически здоров ты или нет.

Достопочтенная госпожа, позвольте заметить, что высказывание мое относилось исключительно к внешнему виду написанного. Строка ваша имеет такой читаемый вид. И глаз поневоле улавливает двойной смысл. Быть может, если вы соблаговолите, подобрать другие слова с тем же смыслом, проблема исчезнет. Уверена, уважаемая, в словарном запасе вы не имеете никаких трудностей.

 

Смею надеяться, что это не столь разжевано, ведь я описывала свое прошлое, которое знаю только я, но уважаемые форумчане не в курсе... И на самом деле это не идея - это описание моих эмоций и переживаний по поводу. И без оного. Это даже не рассказ, но и не автобиография.

Надежды ваши оправданны, сударыня. Покорнейше прошу меня извинить, но произведения я оцениваю с точки зрения идейности в первую очередь. Художественность не менее важна для меня, этим и обуславливается стремление видеть нечто новое в произведениях знакомых авторов.

 

*надо пойти выругаться куда-нибудь, а то языка заплетается...*

[IRROR]

Достопочтенная госпожа, позвольте заметить, что высказывание мое относилось исключительно к внешнему виду написанного. Строка ваша имеет такой читаемый вид. И глаз поневоле улавливает двойной смысл.

Милостивая сударыня! В данном контексте имеет место быть метафора. Метафорическое сравнение воспоминаний с дверью памяти. И соответственно образ выстроен так, словно звонят в настоящую дверь. Многие люди имеюют нехорошую склонность, избегая непрошенных или неугодных гостей, делать вид, что их нет дома. Или же вы полагаете, что таковые люди сошли с ума? ;)

Надежды ваши оправданны, сударыня. Покорнейше прошу меня извинить, но произведения я оцениваю с точки зрения идейности в первую очередь. Художественность не менее важна для меня, этим и обуславливается стремление видеть нечто новое в произведениях знакомых авторов.

Ах, уверяю вас, милостивая сударыня, что нового в размышлизмах нет, разве что новый для меня прием повторов ("Дин-дон!" и "Верите ли вы....?") , ибо обычно таковой я в своих опусах не использую. Новое возможно в рассказах, коии находятся на стадии планирования и написания.

[Юьн]

Милостивая сударыня! В данном контексте имеет место быть метафора. Метафорическое сравнение воспоминаний с дверью памяти. И соответственно образ выстроен так, словно звонят в настоящую дверь. Многие люди имеюют нехорошую склонность, избегая непрошенных или неугодных гостей, делать вид, что их нет дома. Или же вы полагаете, что таковые люди сошли с ума? wink.gif

Уважаемая, неужели вы намекаете на мою глупость и непростительную слепоту? Метафора - прекрасный прием, оживляющий строки. Умелым пером Вы раскрасили серые буквы. Вторично повторюсь, с вашего позволения: ни малейшего упрека, касательно метафоричности этого сравнения, я не смею назвать. Пожелание мое, исходящее из самых добрых побуждений, состоит в том, чтобы подобрать слова, уместные случаю. Простите мне мою дерзость, Ваша воля оставить как есть.

 

Ах, уверяю вас, милостивая сударыня, что нового в размышлизмах нет, разве что новый для меня прием повторов ("Дин-дон!" и "Верите ли вы....?") , ибо обычно таковой я в своих опусах не использую. Новое возможно в рассказах, коии находятся на стадии планирования и написания.

Стремитесь к новому, стремитесь к совершенному. Искренне призываю вас не останавливаться и пробовать еще не открытое. Извожу себя нетерпением, относительно новых рассказов, достопочтенная.

 

С уважением, С.

[IRROR]

Уважаемая, неужели вы намекаете на мою глупость и непростительную слепоту?

Ах, что вы! Никоим образом я не хотела оскорбить вас и не имела такого намеренья. Я хотела лишь донести до вас мысль мою, возможно, не совсем вами правильно понятую. Ошибки коммуникации они имеют место быть даже при прочтении самого простого и ясного рассказа.

Вторично повторюсь, с вашего позволения: ни малейшего упрека, касательно метафоричности этого сравнения, я не смею назвать. Пожелание мое, исходящее из самых добрых побуждений, состоит в том, чтобы подобрать слова, уместные случаю.

Может, вы сможете показать, как это можно исправить, ибо я, как автор данного опуса, даже не могу предположить иного. Возможно, иная метафора в голову мне не приходила и сейчас я затрудняюсь ее найти.

Стремитесь к новому, стремитесь к совершенному. Искренне призываю вас не останавливаться и пробовать еще не открытое. Извожу себя нетерпением, относительно новых рассказов, достопочтенная.

Благодарю вас, сударыня, за такие искренние пожелания. надеюсь, новые творения не замедлят появится вскорости. ;)

[Юьн]

IRROR,

Может, вы сможете показать, как это можно исправить, ибо я, как автор данного опуса, даже не могу предположить иного. Возможно, иная метафора в голову мне не приходила и сейчас я затрудняюсь ее найти.

Увы, Увы... не хочу, чтобы Вы попали под мое дурное влияние....

[IRROR]

Немного позавидовав Лайтнесу, решила тоже попробовать себя на ниве хайку. Так как я уже писала, что менталитет у нас русский и что мы созерцаем в массе своей через стакан, то... Получились вот такие вот Похмельные недохайку. Потому что не смогла опять же обойтись без рифмы. Потому что неяпонец. И потому что каждое трехстишие в отдельности можно посчитать за недохайку ^_^

 

Надеюсь, что никто не примет это за шедевр. Так, разминка перед серьезным боем :)

 

 

Похмельные недохайку.

 

Мы на троих

Разлили водку.

Где ириска?

 

Звучат стаканы,

Тостуем восемь…

Похмелье близко.

 

Мы в подворотне

Словно тополь,

Кобель и слон.

 

Закончен литр,

Стаканы просят…

Таков закон.

 

«Гонец» вернулся,

Лицо синеет…

Пустой пакет.

 

Осколки склеишь,

Но жидкость эта?

Нет, нет и нет…

 

Банкет окончен.

Погода злюка.

Дождь, лужи… плюх!

 

Звоню. Открыли.

«Не пил я вовсе»

Вниз носом - бух…

 

Проснулся утром…

Уйди, ты, псина!

Ползу. Рассол…

 

Как нескончаем

В пространстве

Наш коридор…

 

Рассол, огурчик…

Уже яснее.

Уходит боль.

 

А завтра снова

Ириска, водка…

Я – вечный ноль!

[lightness]

Надеюсь, что никто не примет это за шедевр. Так, разминка перед серьезным боем

Ну и кто кому должен завидовать? :lol:. *lightness от зависти кусает локти, пятки и даже нос*

Мне очень понравилось, в каждом хайку свой смысл и при этом они все обединены одной общей идеей и логическим порядком. Браво!

Единственное, чтобы я попробовал переделать:

Мы на троих

Разлили водку.

Где ириска?

Мы на троих

Разлили водку.

Где же Дружба. (я понимаю, что не в рифму, но ириска это слишком экзотично)