Фик по подзабытому Гандам Винг

[Satori]

Просто пришло глубокой ночью, стало жалко нереализованную идею.

 

 

Могила на краю вселенной

 

В кромешной тьме раздался телефонный звонок. Человек, сидящий за столом и что-то пишущий, вздрогнул от неожиданно резкого и незнакомого звука. Сотовый звонил, не переставая. Звук, идущий из соседней комнаты, заставил неимоверно напрячься, но, даже несмотря на это, он не мог сделать ни единого движения. Словно отказала разом вся двигательная система. На лицо человека опустилась мрачная тень. Ему казалось, что это заливается адским воем сирена ночной тревоги. Как на войне. Год назад. Это было всего год назад. Многое уже забылось, но этот кошмарный звон вдруг воскресил ту бесконечную круговерть ужасных боев и без того преследующую каждую ночь картину: плиту с кратким «Покойтесь с миром, желавшие мира». Могильный камень, на котором выбито два имени. Могила того, у кого он не попросил прощения. За то, чего ему не хватило мужества сделать. За то, что из-за этого он умер. Могила друга, в которой нет его тела. Того, с кем он мечтал разделить будущее. А сейчас осталась только месть за его смерть. И сейчас судьба давала ему шанс. Он снова прислушался. Телефон трезвонил как сумасшедший, неся с собой запахи и мысли того мира, в котором копоть и вонь отработанного горючего были его единственной реальностью. Как долго он ждал этого звонка. Телефон был куплен только для того, чтобы однажды зазвонить. Возвещая конец света для тех, кто не ценил чужие жизни. Говоря, что пришло время расплаты. Но когда это случилось, он не смог даже шевельнуться, словно боясь что-то спугнуть. Решимость убить? Хрупкие воспоминания о тех минутах, когда все казалось возможным? Его настоящее желание? На секунду он выпал из реальности, а потом, решительно стряхнув странное забытье, пружинисто встал, одним этим движением выдавая свои навыки профессионального солдата.

Значит, мы убили еще не всех.

Он медленно подошел к книжной полке, на которой пылилась уже который месяц его небольшая библиотека и замер, видя мигающий жидкокристаллический экран.

…он любил читать…

Наконец-то вы дали о себе знать. Он протянул руку и нажал на зеленую клавишу. Соединение было прерывистым, куча помех выдавала место нахождения звонившего. Наверняка звонок шел издалека. «Звонок с того света», - почему-то подумал взявший трубку и твердым голосом произнес:

- Я слушаю.

Сквозь шум помех к нему пробился знакомый голос. Он слушал и думал, как сильно она постарела. Для него это было аксиомой. Он умел делать правильные выводы с самого детства. Его учили. Но его не научили остановить того, кто… Он не стал додумывать. Эта мысль причиняла боль. Он надеялся, что станет легче. Это оказалось неправдой. Вернувшись, прошлое било еще страшнее. Потому что теперь он привык к мысли, что ничего уже не вернуть. Он уже не просыпался от безумной надежды, потому что во сне увидел его глаза, лучащиеся улыбкой. Как тогда…

А теперь они за это заплатят. Ему уже все равно. Он даже не будет их мучить. Они просто должны умереть и этим все закончится. А потом умрет он.

- Постарайтесь его задержать. Я прилечу первым же транспортом.

В ответ раздалось шамканье полубеззубого рта:

- Можешь не сомневаться. Да только он не уйдет уже никуда… - от каждого слова отдавалось эхо, мучительно двоясь в ушах, мешая улавливать смысл сказанного.

- Почему?

- Он уже умирает. Как бы ты не опоздал, сынок…

[Satori]

Он заволновался, услышав это.

- А что же ты не позвонила раньше?

- Мы не знали, что на третий день он просто откажется от пищи. Он появился у нас неделю назад. Он был похож на простого бродягу. Мы даже не думали ничего такого. Но вчера вечером соседи видели, как он пытался разрыть твою могилу голыми руками…

Он снова сидел за столом. И не понимал, что у него за ощущение возникло во время разговора. Будто что-то пошло неправильно. Не так, как он планировал. Он в недоумении замер, пытаясь уловить причину своей неуверенности. Даже обвел взглядом комнату, будто причина могла сидеть на шторах или затаиться в узорах обоев. Теперь его тщательно отработанный и продуманный план мести начинал казаться каким-то бредом. Это его разозлило. Разве он мог ошибаться? Отбросив эти мысли, он стал судорожно, дрожащими руками кидать вещи в раскрытый чемодан. Может, придется провести там даже неделю, а то и больше. Если… если тот к тому времени и правда не умрет. Внезапно откуда-то нахлынуло чувство неотпускающей тревоги, и ему стало страшно. Он схватил собранный чемодан, зачем-то оглянулся и вышел в коридор. Захлопнул за собой дверь, словно прощаясь. Его ждал транспорт и то, ради чего он жил весь этот проклятый год. Это держало его в этом мире все это время – и через несколько дней это кончится. Надо будет ребятам позвонить, мелькнула и пропала мысль. Но сперва… Сперва он разберется с этим.

А… А вдруг…?!

У него внезапно затряслись руки, и он схватился за голову. Кто-то посмотрел на него и на всякий случай отодвинулся подальше от подозрительного пассажира.

Нет, этого не может существовать в объективной реальности.

Смерть – абсолютное понятие. На нее апелляцию не подашь.

Успокоиться. Успокоиться. Успокоиться, черт возьми! Так-то лучше. Вы получите свое, подонки. За каждый день его жизни. И за каждый день смерти того, другого.

Он вдыхал такой знакомый воздух. Здесь всегда пахло не так, как на Земле. За это тоже он любил эту захудалую планетку. Здесь жил человек, которому он доверял. Один единственный, не считая его друзей. Он так надеялся, что-то однажды он сможет вернуться сюда. И как ему было плохо в лайнере от осознания того, что он снова летит туда. Как может изменить мысли человека одно-единственное событие…

Да что за бредовые мысли все время в голову лезут?! Ах да, я же собрался умирать… Наверно, так со всеми стариками бывает, когда они прощаются с этим солнцем.

Когда кончилась война, он на все свои деньги открыл приют для детей, оставшихся сиротами в этой войне. Не для того, чтоб успокоить совесть. Они тоже убивали чьих-то отцов и матерей. Иногда случайно, а иногда они просто оказывались вражескими солдатами, которые безоговорочно подлежали уничтожению. Нет. Просто он помнил рассказ того, кого больше нет. На закате, когда солнце, кидая свой последний взгляд на этот мир, уступало место луне и звездам. Рассказ о детстве ребенка, потерявшего родителей. Он решил, что этого больше не повторится. Он нашел себе работу, чтоб не думать. От мыслей ему становилось нечеловечески больно. А деньги он отдал на откуп неслучившемуся будущему. Детям, которым они были нужнее. Он сам подбирал персонал и был твердо уверен, что все будет в порядке даже тогда, когда его не станет. Потому что Кватре Раберба Виннер был его другом. Он взял с него слово, что тот присмотрит за детьми, если с ним что-нибудь случится. И был спокоен, отбывая в последнюю поездку.

Ну, здравствуй, мой кошмар, - он оглянулся по сторонам, со странным чувством обозревая почти не изменившиеся окрестности. Он ожидал, что при первом же взгляде на этот мир его затопит боль. Но она где-то затаилась и не давала знать о себе. Была только тупая тревога.

Что, я тоже боюсь смерти? Ну, надо же.

Он был уверен, что они придут на эту могилу. Где он поставил на них капкан. Они же захотят удостовериться, что именно он лежит в этой земле. Доставивший им столько проблем. Мертвым он уже не был бы для них помехой. А он был очень опасной помехой. Он узнает, что они пришли за ним и придет за ними. Он убьет их всех и всех тех, кого они выдадут перед смертью. Этой заразы не останется в этом мире.

Один только вопрос, который он задал по телефону, словно привет с того света. «Его волосы…? У него… длинные волосы?!» Тогда он получил отрицательный ответ, но даже это не избавило от гнетущего чувства в груди. Он ведь и спросил только потому, что иначе не смог бы спокойно долететь.

«Смотри, Хиро, я – Шинигами!!!» Счастливый смех. Его смех.

Черт, черт, черт!!! Не вспоминать!

Так, теперь мне на кладбище. Там его ждет он...

Ему вдруг захотелось, чтоб он уже умер. Чтоб он никого там не нашел. Неужели он снова увидит ту плиту, на которой выбиты два их имени... Тогда он сказал, что когда умер Дуо, он тоже умер. Поэтому хотя бы пусть могила у них будет одна на двоих. Там ведь все равно никого не будет. И никто не посмел возразить. Обыкновенный цинковый гроб опустят пустым. А плакать будут по-настоящему. Но вину за этот обман он брал на свою совесть. На том свете он как-нибудь рассчитается. Он знал, что здесь их любили. И те знали, что если где-то он и попросил бы похоронить себя, то только здесь. Но они лишний раз перестраховались, заказав несколько залпов из военного оружия после того, как гроб зарыли. Если уж бить, то бить наверняка. Но они подозрительно долго не давали о себе знать. И вот этот звонок спутал все его мысли. Вот он здесь. Но дойдя до ограды, он вдруг понял, что теперь не найдет той могилы. Как много памятников появилось тут. Он гадал, как много тут лежит тех, кто привечал его в те солнечные дни, когда у них выдалась минутка отдыха, свободная от сражений. Временное перемирие между двумя врагами давало пилотам свои преимущества. Они с Дуо решили провести неделю здесь. С умыслом, что тут их так просто не найдут. Нашли… Как давно это было.

А потом Трова сказал, что Дуо убили.

И жизнь кончилась.

[Satori]

Он зашел в теплые сени. Пахнуло сырым воздухом. Чистым. Новой жизнью. Он даже на месте застыл от неожиданности.

Да что это со мной?

- Здравствуй, сынок, - прервало его мысли.

- Здравствуй, бабушка.

- Ты уж извини старую, что не встретила, - сухенькая старушка с трудом подошла к словно вросшему в пол обеденному столу и села на стул.

- Расскажи, - попросил он без всяких предисловий.

Чего-то такого она и ждала, поэтому разгладила на коленях тщательно отутюженный фартук и подслеповато сощурила дальнозоркие глаза.

- Он появился неделю назад, - повторила она то, что сказала еще по телефону. Потом покачала головой, словно что-то ища в огромных закромах памяти. – Он пришел прямо туда, на ту могилу. Мы нашли его вечером. Он сидел, прислонившись к плите. Мы сперва грешным делом решили, что преставился бедолага. Но потом услышали… это… Она посмотрела на лицо сидевшего напротив парня и продолжила, видя его нетерпение: - У него совсем голоса нет. Он только страшно так хрипел что-то… Ой, горе-то какое, - всплеснула она руками и слезинка оставила след на ссохшейся коже щеки старушки, потом она вновь горестно вздохнула и словно себе сказала: А ведь ребенок какой красивый… Будто даже на кого-то похож, да только никак не припомнить, - две морщинки пересекли лоб. – Детишки подглядывали из-за ограды, могилка-то ведь на самой окраине… Ох, сколько перемерло с тех пор… Он, говорят, сперва гладил руками выбитое на плите и сидел все время только на самой могиле. Он и спал тоже там, прямо на земле. А наши сердобольные и звали его переночевать, он только головой мотал и улыбнуться пытался, вроде как благодарил, - голос затих, старушка задумалась. - А потом на третий день даже есть не стал. Наши-то есть ему прямо туда носили. Вроде как умирать собрался, а потом цветов попросил. Показал на соседнюю могилу и попросил… А вечером стал руками разрывать землю… Потом соседка пошла с ним поговорила, он и не стал больше пытаться. Но лег и больше не вставал… Ох, что творится-то на свете белом… Ну, вот я тебе и позвонила. Внучок вот показал, как с этим аппаратом хитрым управиться, - она светло улыбнулась, - мы же люди старые, куда нам ваше нововведение понять… Да ты поешь с дороги, я тебе и пирожков напекла… А комната твоя у меня прибрана, тебя дожидается, - она с трудом встала. – Внуки там мои живут, когда приезжают навестить старую. Городские ведь все отдельное хотят… - она снова вздохнула.

- Нет, сперва схожу. Он оставил вещи не распаковывая. Вышел из сеней, вдохнул полной грудью. И пошел. Потому что теперь он вспомнил, где та могила. Потому что больше он не мог. Ему хотелось быстрее умереть. Забыть весь этот кошмар.

Может, он уже умер? Хорошо бы… Станет легче дышать.

Он шел по знакомой уже тропинке. И вот он увидел. Остановился. Не смог заставить себя подойти ближе. Точно, этот уже не убежит. Уже умер? Он лежал на могиле, как она и говорила. Но одно – слышать, а другое увидеть самому. А вдруг…? Лежит лицом вниз, не подавая признаков жизни. Засохшие цветы у плиты. Разорванная грязная одежда. Волосы… Слишком грязные, свалявшиеся в сплошной ком. Едва до плеч. Не ты. Слишком худой. Впрочем, на что я надеялся? Подошел поближе. И вдруг он зашевелился. И где-то внутри грохнул неконтролируемый страх. Что этот полутруп сейчас поднимет голову, а с его лица проникнут в душу знакомые фиалковые глаза. Он даже зажмурился на мгновение, пытаясь прогнать непрошеную галлюцинацию.

Что-то ты сдаешь, парень. Нервишки пошаливают?

Шаг вперед, и он услышал дыхание, с трудом прорывавшееся через легкие лежащего.

- Надо же, живой, - бесцветно произнес он. - Ну, это ненадолго, - он гадал, что же он увидит на лице того, кто может оказаться врагом. Но не этого он ожидал, вдруг понял он. Мучить и без того умирающего? Сможет ли он?

И тут этот что-то прохрипел. И от этого звука Хиро стало как-то не по себе. А тот, на могиле, стал пытаться подняться, но было видно, но он даже не может опереться на руки, которые его не держали. Но он каким-то нечеловеческим усилием приподнялся и обернулся.

И Хиро показалось, что его кошмар рухнул на него с неба. На него смотрели глаза Дуо.

Как-то отстраненно подумалось: «Я сошел с ума?» А потом он мог только смотреть.

Как это существо ползет к плите, как пытается грязными скрюченными пальцами схватиться за нее, как прижимается к ней, что-то постоянно хрипя. Как начинает биться о плиту головой. А кровь у него красная.

«Ему больно. Пусть он заткнется. Откуда взялся этот чертов призрак? Или я и правда сошел с ума? Это не Дуо. Это не Дуо. ЭТО НЕ ДУО!!!»

Он очнулся на коленях, сжимая голову руками. Горло саднило. Он кричал. ЧТО он кричал? Он не помнил. Но это существо больше не обнимало могильный камень, пытаясь умереть. Оно протягивало ему руку. С опаской в глазах, с сумасшедшей надеждой. И он внезапно узнал это выражение глаз. Дуо. Он покачал головой. Этого не могло быть. Что придут не те, кого он ждал. Он забыл. Сюда мог придти еще и тот, кто когда-то знал его. Ему казалось, что мир вокруг застыл. Ни ветерка, ни звука. Только они двое. Но уже было поздно, он увидел знакомый шрам на его руке. Сомнений больше не было. Он с трудом встал и на негнущихся ногах приблизился к призраку его старой жизни.

- Ты? Это ты?! – когда тот схватил его за рубашку и смешно сморщился. Прямо как тот Дуо, который собирался заплакать. Только слез не было.

«Черт, да что это я, это же Дуо».

- Ну, здравствуй, Дуо, - он больше не заглядывал в его глаза. Как легко душа приняла невозможное, хотя целый год не могла смириться с реальностью…

- Хи… ро… - запекшиеся губы с трудом вытолкнули эти звуки. Он тут же закрыл ему рот ладонью, замаравшись в его крови, текшей с разбитого лба.

Я люблю тебя. Любого. Мертвого или живого.

- Тебе нельзя говорить. Дай я тебя осмотрю, а то еще помрешь, пока я тебя домой нести буду. Дуо закрыл глаза.

Они сидели вдвоем на собственной могиле. Когда в голову Хиро пришла эта мысль, он только усмехнулся. Как символично. Я приехал сюда умирать, а вместо меня чуть не умер здесь ты. Снова вдвоем. Как тогда. Это наша с тобой планета, Дуо.

Настало время решать наши проблемы. Я больше не потеряю тебя.

Добравшись до дома, он почти сразу схватился за телефон. Долго дрожащими пальцами крутил диск древнего аппарата, то и дело оглядываясь через плечо, на Дуо. А тот каждый раз пытался улыбнуться ему. Вымытые волосы стали пушистыми и ореолом светились вокруг его головы. Он еще спросит, куда Дуо дел его любимую косу.

Словно прошлое решило простить его.

Наконец он дозвонился.

- Кватре, Кватре! – кричал он в трубку, опасаясь, что тот может его не услышать. – Кью, дружище, нам очень нужен хороший врач! Это Дуо! Я нашел Дуо!

И слышал тишину в ответ. Но это был Кватре, значит, сейчас он придет в себя и обязательно ответит. А потом прилетит врач, и Дуо будет спасен. И у них еще будет время.

Наконец он услышал все, чего хотел, и положил трубку на рычажки.

- Теперь все будет в порядке, - произнес, особенно ни к кому и не обращаясь. И Дуо снова улыбнулся в ответ. А его бабушка уже суетилась по хозяйству, готовя для Хиро другую комнату. В комнате пахло валерьянкой. Когда Хиро притащил Дуо с кладбища, ей стало плохо. А теперь, когда все тревоги схлынули, надо было что-то делать. Дуо с благодарностью в глазах принял от Хиро кусок пирога с какой-то местной разновидностью рыбы, чьего названия Хиро не запомнил. Он просто сидел и гадал, сколько Дуо не ел. Раздев его в бане, он испугался даже притрагиваться к нему, боясь ненароком убить. Дуо выглядел таким тщедушным, что Хиро было физически больно. И у него не возникло ни одной такой мысли, чего он больше всего опасался. Ему хотелось только ухаживать за Дуо, как за ребенком. Явившись с того света, он стал его сокровищем. Он просто хотел, чтоб Дуо жил. Потому что просто так чудеса не происходят.

Как медленно тянется время…

Они ждали врача. Хиро унес Дуо на кровать в той самой комнате, где они когда-то жили в том далеком отпуске. Тогда там стояли две кровати. А сейчас он запретил Дуо даже пытаться заговорить. Он боялся, что связки необратимо повреждены. Но Дуо постоянно порывался что-то сказать, поэтому в конце концов Хиро пришлось устроиться с ним рядом на постеленном поверх белья покрывале у Дуо в ногах. Он снова писал, изредка отвлекаясь, когда Дуо дергал его за рубашку. Всегда только за одежду. Никогда не касаясь его руками. Но пока Хиро предпочитал не думать об этом. Все страшное он оставил на потом. А сейчас ему нужен был диагноз.

Как он ни рвался, на время осмотра его попросили подождать за дверями. И когда врач вышел, потирая переносицу тонкими пальцами, он уже не мог больше терпеть.

- Ну что? – подскочил он к человеку в белом халате. Некоторые вещи во вселенной не менялись.

- У него тяжелое воспаление легких. Повреждены связки. Крайняя степень истощения. Следы пыток. Некоторые сухожилия порваны или разрезаны. На немой вопрос в глазах Хиро он пояснил:

- Слишком уж аккуратно.

- Он сможет восстановиться?

Врач оценивающе поглядел на него. А потом поманил за собой, проходя к столу.

- Молодой человек, вы знаете, я личный врач семьи Виннер. И Хиро про себя вознес молитву небу за Кватре. Настоящие друзья многого стоят.

- Думаю, все обойдется, раз уж он до сих пор живой, - продолжил он. – Организм справился с нечеловеческими нагрузками и довольно изношен для его возраста. Конечно, такое даром не проходит, но мы сумеем поставить его на ноги.

И Хиро захотелось расцеловать его, но он сдержался, про себя усмехнувшись таким эмоциям. Он-то думал, последний год выжег все его чувства.

- Он сможет говорить? – это его беспокоило не меньше, чем ногти Дуо со страшными следами пыток раскаленными иглами.

- Думаю, это не подлежит сомнению. И Хиро возликовал.

- Спасибо, доктор!

- Но вам придется очень строго следить за ходом лечения. Возможны проблемы с психикой. Я говорил, вероятно, его пытали. А такое бесследно, повторяю, не проходит.

Хиро с улыбкой на лице вошел в комнату. Присел на свое покрывало и, не сдержавшись, погладил Дуо по голове.

- Все будет в порядке. У тебя просто воспаление легких, - он еще раз улыбнулся, словно говорил о прогулке в парке, а не о серьезной болезни, - и я буду тебя пичкать кучей таблеток недели две. А потом ты сможешь разговаривать.

Дуо понимающе кивнул.

Но это оказалось легко только на первый взгляд. Стоило наступить вечеру, как Дуо забеспокоился, пытаясь что-то спросить у Хиро знаками. А Хиро не мог понять, чего он хочет. И только спустя пять минут догадался принести бумажку с ручкой и попросить Дуо написать свой вопрос. Но Дуо отказался писать и затих. Только глаза у него сразу как-то потускнели. У Хиро сразу стало тяжело на сердце. А потом село солнце и заглянувшая бабушка предупредила, что больному пора отдыхать, а Хиро пора уйти из его комнаты. Хиро послушно встал и подоткнул одеяло Дуо. На пороге он оглянулся. Увиденное только подогрело его тревогу. Дуо отвернулся и лежал неподвижно, сложив руки поверх одеяла. Как образцовый больной. Тогда Хиро осторожно прикрыл дверь за собой. Придя к себе, он какое-то время прокручивал в уме события сегодняшнего дня, а потом лег и забылся тяжелым сном.

Разбудила его бабушка. Но за окном было темно. Значит, что-то с Дуо. Даже не проснувшись, он уже вскочил с постели и побежал в его комнату, на ходу протирая глаза. И застыл на пороге. Во сне Дуо беззвучно кричал. Да так, что в жилах стыла кровь.

Не смотреть! Не смотреть! Не смотреть!

Разбудить. Кои, да что же с тобой сделали?

- Проснись, Дуо… - он осторожно потряс его за плечо. Но когда фиалковые глаза, так и не утратившие своей глубины, глянули на него, он поклялся убить тех, кто мучил его любимого. Потому что Дуо его не узнал. В глазах метался панический ужас, а еще он пытался вывернуться из его рук. На мгновение Хиро растерялся, но потом резко встряхнул его и громко крикнул:

- Дуо! Очнись, Дуо!

И когда в глазах появилось осмысленное выражение, он тихонько погладил его по щеке, склонившись над ним.

- Это я, Дуо. Все давно кончилось…

Остановить время. Чтобы бесконечно гладить его по руке. Чтоб успокоить это бешено бьющееся сердце.

Просидев в одной позе десять минут, он обернулся к двери и сказал:

- Я сегодня буду спать здесь. Я вообще пока буду спать здесь.

А, посмотрев на Дуо, он вдруг понял, что тот пытался ему сказать вечером. Потому что сейчас он расслабился и даже закрыл глаза.

- И напугал же ты меня…

Дуо тут же открыл один глаз и виновато глянул на него.

- Ничего, не переживай ты так. Я вообще спать перестал, когда мне Тро сказал, что тебя больше нет, - помолчал. – Давай ночник выключать не будем? – и, дождавшись кивка, встал и направился к двери. И оглянулся, чтоб увидеть тревогу в глазах севшего в постели Дуо. Качнул головой:

- Я возьму свою подушку с одеялом. Мне ж надо как-то спать. А ты ложись. Я сейчас.

Как ему нравилось лежать с ним рядом. Дыхание Дуо уже не было таким тяжелым и страшным. Врач и правда привез классные лекарства. Работали они отменно. И Хиро становилось легче. Вот и сейчас уже десять минут ресницы Дуо не трепетали в такт дыханию. Он уснул. А Хиро лежал рядом и просто смотрел. В голове было пусто. Он укрылся одеялом до подбородка и провалился в сон. Второй раз за эту ночь он проснулся, когда Дуо осторожно тянул из-под него подушку.

- А? Что? Дуо, ты что? Тебе что-нибудь принести? – спросонья плохо соображая, Хиро смотрел на растрепанные волосы Дуо в свете светильника.

В ответ Дуо просто помотал головой и просительно смотрел на него. А потом несмело залез под одеяло и вытащил его руку. Кивнул, спрашивая. Все еще не понимая, Хиро кивнул в ответ. И тогда Дуо поднес его руку к своему лицу, обхватил ее с двух сторон ладонями, и положил на них свою голову. А потом благодарно ему улыбнулся. Или ему показалось в неверном свете? Ему было все равно, лишь бы Дуо смог спокойно уснуть. И он даже сам не заметил, как уснул. Ему приснилась поляна. И весь сон он почему-то собирал на ней цветы. Давно он так хорошо не спал. А главное, так спокойно.

«Наверно, рядом с любимым человеком всегда так сладко спится», - подумалось ему утром. А вслух он сказал:

- Доброе утро, Дуо.

И Дуо кивнул. Он уже не спал. За окном занимался новый день. И Хиро снова сидел на покрывале рядом с Дуо, но на этот раз Дуо попросил бумагу и карандаш и сидел что-то рисовал. Когда Хиро попросил посмотреть, он неожиданно для него прижал нарисованное к груди и показал Хиро язык. И Хиро не сдержался и покатился со смеху. А потом нарочито мрачно пробормотал в сторону:

- Максвелл в своем репертуаре…

И глаза его Дуо залучились той, прежней, улыбкой, а Хиро понял, что значит быть таким счастливым, когда счастье уже не вмещается в размеры души и пытается найти выход в виде слез.

Так прошло четыре дня. Дуо совсем успокоился и больше не просыпался по ночам. А Хиро поутру вставал с порядком затекшей рукой, потому что Дуо теперь умел спать в одной позе всю ночь. И когда он заявил ему, что хотел бы поспать один - постель все-таки была узковата для двоих, да и Дуо начинал поправляться – второй согласно кивнул. И хотя Хиро искал признаки страха в его глазах, ему оставалось смириться с тем, что либо он их не видит, либо Дуо очень хорошо их прячет. Ничего особого на этой окраине вселенной не происходило, разве что изредка тишину разрезал звонок Кватре или Тровы. Ву Фей, по их словам, был в какой-то дыре, где со средствами коммуникации было откровенно фигово, но они уверяли, что ему послано сообщение, и скоро настанет день, когда они встретятся все вместе. Хиро только просил, чтоб они дождались выздоровления Дуо.

Перед сном Хиро зашел к Дуо забрать подушку. Тот уже спал. Он не стал тревожить его сон и на цыпочках вышел.

Разбудил его странный звук. Какое-то царапанье. Он с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Возле дверей что-то обнаружилось. Какое-то темное пятно. Он нарыл для Дуо темную пижаму, потому что в одних боксерках тот спать отказался. Видимо, это был он. Он знал, что не стоило оставлять его одного.

А Дуо проснулся от страшного сна. Понял, что Хиро на этот раз рядом нет. Значит, уже не получится заснуть. Пролежав в постели пятнадцать минут, понял, что больше не может. Встал. И пошел в его комнату. Открыл дверь, но войти не смел. Понимая, что дольше пяти минут стоять не сможет, собрал силы в руке и постучал в дверь с внутренней стороны. Но Хиро не проснулся.

«Я так долго мешал ему спать, что его не разбудить…»

Но пока не растаяли столь немногочисленные силы, он стучал в дверь. И не выдержав, тихонько сполз на пол по двери, все еще делая слабые попытки постучать. И вдруг в тишине раздался знакомый голос:

- Дуо…? Это ты, Дуо?

А у него от радости свело скулы и он не мог даже шевельнуть губами. Только кивнул, но он знал, что Хиро не увидит. Но его Хиро увидел. Его Хиро почувствовал, что его догадка верна. Он быстро выбрался из-под одеяла и на ощупь подошел к двери. Так и есть. Он опустился на колени перед ним. И понял, что у Дуо совсем не осталось сил. Осторожно пропустив руку под его колени, он поднял его на руки и понес его в свою постель. «Ну, прям первая брачная ночь»,- усмехнулся от в темноту. «Я - идиот, что оставил его. Он же совсем не может спать один». Осторожно уложил.

- Прости меня, Дуо. Я не подумал… - и палец Дуо лег на его губы.

- Ты… прости… кои… - выдохнул он из последних сил.

Хиро замер. У Дуо появился голос. Такой слабый… Но это был его голос. И не выдержав, выпуская всю тяжесть этих дней, он прижал его к себе и горько заплакал. Его боль выходила со слезами. И сквозь слезы он шептал слова, которые сейчас были для него правдой, помогающей жить:

- Мы победили, Дуо. Мы победили…

И чтоб закрепить успех, просто поцеловать эти теплые губы.

- Дуо? Только шепотом, пожалуйста.

- Да, я обрезал волосы, чтоб купить билет сюда. Но они снова отрастут. У меня волосы всегда быстро отрастали. Только эти… светлые и тонкие совсем… Буду как Кватре…

- Ничего, я все равно буду тебя любить.

Теперь плакал Дуо, сильно всхлипывая и держась за Хиро:

- Они сказали, что ты умер. Даже сказали, где могила, чтоб поиздеваться. А еще сказали, что я скорее с ума сойду, чем туда доберусь. Я… поэтому тогда… умереть хотел, подумал, что спятил, когда на твоей могиле тебя живого увидел. Сойти с ума – самое страшное… Самое…

- Тихо, тихо… Там чуть и я с ума не сошел.

Они отстроят заново свою жизнь.

Они же победили.

Подали на апелляцию смерти и выиграли.