А Л У К А Р Д Посвящение: Народ замысля позабавить И крепко Hellsing возлюбя, Хочу я, Эд, тебе представить, Все, что насочиняла я. Достоин ли оригинала Сей опус - то не мне судить, Иные говорят, что мало Меня за это посадить (Денька на три на хлеб и... сало), А то, себя не пощадя Для звуков и для вдохновенья, Я стала, словно привиденье, Короче: отощала я. Но так и быть, рукой пристрастной Прими мой вдохновенный бред, Скрепленный пентаграммой красной И ртутных пуль хранящий след. Г Л А В А П Е Р В А Я (и единственная) И жить торопится и в гробике лежит I "Мой Маста самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Себе наследницу оставил И лучше выдумать не мог. Его пример другим наука, Но, кто бы знал, какая скука В подвале коротать всю ночь, Как ни прикажет его дочь! Какого мне досталось счастье Сию нимфетку забавлять?! Её приказы выполнять, Пахать, как вол(к) и - вот вам здрасте! - В итоге слышать про себя: "Когда же черт возьмет тебя?!" II Так думал, поминая беса (И заряжая пистолет), Вампир, философ и повеса Без малого в шесть сотен лет. Друзья Ураты и Хирано! С героем моего романа Без предисловий сей же час... Знакомы?... ну и тьфу на вас! Алу, старинный мой приятель (Брэм Стокер так его не звал, Но Алукардом называл Его живой работодатель Сэр Хеллсинг, -буду звать и я, Ведь делать нечего, друзья!) III Итак Алу, myoldgoodfellow, Был в прошлом трансильванский граф, Не знаю, в чем там было дело, Но он лишился графских прав. Кто скажет, призрак коммунизма, Иль морда наглая фашизма, Или нелегкая сама В туманный Лондон погнала Его?... Но вот в семью чужую Попал румынский эмигрант, Его хозяин-протестант Работу дал ему такую: Семейный замок охранять И мертвых гулей убирать. IV Даа, просвещенная столица Не то, что наша глухомань! Алу обязан был крутиться: Охранник, мусорщик и нянь (Все Хеллсинги к большой печали До пенсии не доживали, * И оставался наш герой Возиться с ихней малышней). Я от себя замечу, братья (Давя окурок втихоря), Не тратьте жизнь свою за зря На это глупое занятье! Пора, пора курить бросать, Минздрав устал предупреждать! V А что ж Алу? Да, кстати, други, Терпенья вашего прошу И еженощные услуги Его подробно опишу: Без паспорта и без прописки Алу, во избежанье риска, Гулять мог только по ночам, Чтоб в лапы не попасть к ментам; Паша до ледяного пота, Он ночью отдыха не знал, Примерно гулей истреблял И получал за всю работу Кресты, да спичек коробок, Да скудный кровяной паёк. VI Бывало он еще в постели (То бишь, конечно же в гробу), Без разницы, что день недели Суббота, - кличут к Самому. О, Лондон! - что ни ночь, то праздник! Куда ж поскачет мой проказник? С чего начнет он? Все равно: Прикончат явно не его. В плаще и головном уборе Он покидает свой подвал, И мчится разгребать завал (Работы, как обычно, - море), И возвращается оттоль Не позже четырех ноль-ноль. VII В последнем вкусе туалетом (Последнем лет так сто назад) Он славился: "Мужик с приветом. - Шептали. - Прёт на маскарад." Алу, по россказням немногих (Тех, что успели сделать ноги), Был прирожденный дуэлянт: Кровавый плащ и галстук-бант, И шляпа, как у мухомора (Чтоб видели издалека), В перчатке со звездой рука, Очки и красный пламень взора... Плюс высший по стрельбе разряд И кудри черные до пят. VIII Ах, эти пятки! что вы? где вы? Кого вы мнете кирзачом В краю британской королевы?.. Да, кстати, пятки разомнем: Догоним нашего героя - Вот он пришел на поле боя, Как dandy лондонский одет, И достает свой пистолет. Но прежде (чтоб, как в высшем свете, Манерами не пренебречь), Толкает вдумчивую речь. И, замочив всех, на рассвете, Весьма довольный сам собой, Он возвращается домой. IX Изображу ль в картине верной Уединеннейший подвал, Где дух витает густо-серный, Где лучик солнца не бывал. Всё, чем для прихоти обильной Торгует Лондон щепетильный, И забавляется Париж, Всё в том подвале было... Шиш: Стул, стол и гроб! Сэр Хеллсинг-старший Был глубочайший эконом, Но так сумел обставить дом, Что даже сам приезд монарший Не мог смутить его. Подвал В понятье "дом" не попадал. X Но Алукард средь голых стенок Не думал Хеллсингов бранить, Ведь он служил им не из денег, А только б вечность проводить. И стойко нянькины заботы Он нес, ведь сказки, анекдоты От Кромвеля до наших дней Хранил он в памяти своей. Он по-английски совершенно Мог изъясняться и писал, Но свой Кассул предпочитал Перу, признаться откровенно, И мог на стенке настрелять Поэму песен в двадцать пять. XI Мы все учились, всех достала Учеба, но в тяжелый час Шпаргалкокрылая Халява Меня спасала и не раз. О ты, кавалерист-девица! Молю, не дай мне "провалиться"! Явись мне, "шпорами" звеня... Но что-то отвлекаюсь я. Произведение любое Алу мой знал и говорил: "Я даже с Байроном курил, Я даже пил с Эдгаром Поэ, И, помню, в шахматы со мной Играл сам Сирин молодой." XII Он Гетё знал, к нему являлся Со страшным криком: "Вот и я!" А чтобы тот не расслаблялся, Являлся в виде пуделЯ. ** Позвольте мне оговориться: Он мог собакой становиться, Собой являя параллель: Мужчина - (черточка) - кобель. Его хозяин предпоследний Не Мастер был, а просто класс, Любил одну команду - "фас!" Не докучал муштрою вредной И иногда, по мере сил, В Гайд-парк выгуливать водил. XVII Прошла пора хозяйской злобы! И отворились, наконец, Пред Алукардом двери гроба (Как некий сказочный ларец Небезызвестной всем Пандоры). Наследство молодой сеньоры, Её слуга и body-guard - Вот кто теперь наш Алукард. Да, раньше был он в услуженьи У малых, но никак уж нет У девочки в тринадцать лет! Вот потому-то раздраженьем (Строфу смотрите numberone) Мой начинается роман. XVIII Ну что ж, по-моему, немало! Есть и завязка и конфликт - То, что и надо для начала. Иди ж и получи вердикт, Мой труд, гуляй по Интернету, И эту - младшенькую - Лету Штурмуй, прокладывая путь, И в ней не вздумай утонуть! С тобой мое благословенье! И Алукардова печать. Ну, кто тут хочет покачать Новорожденное творенье? Чтоб рос (о, бог мой!) в фолиант Сей поэтический мутант! _____________________________________________________________ * - Как известно, все Хеллсинги умирали от рака легких (Nosmoking, товарищи!) ** - Так и была написана трагедия "Фауст" Автор: Wendy
