Наваял на безрыбье. Продолжение будет, и если кого-нибудь этот кусочек заинтересует, то оно будет здесь. Оцените? Полдень. Воздух над трассой нервно дрожит и колеблется от жара и рева бесконечного потока машин. Влево, вправо... они с шипением и свистом уносятся вдаль, оставляя в глазах слабый смазанный след. С треском развернулись и упали сверху жалюзи, отгородив меня от картины современного шоссе в час пик. В такие дни я чувствую себя больным. Словно бы наполненным изнутри горячим душным выхлопом, тяжело стоящим в горле. В комнате сумрачно. Спасибо кондиционеру, поддерживающему чуть влажную прохладу в моей комнате. Порядок здесь, вот что меня радует, да... я сажусь на край столика, сдвинув в сторону брошеный на него второпях кейс из темного пластика с металлической окантовкой. Неплохая тут мебель. Хотя бы тот же самый столик, прочный, изящный, со столешницей из черного матового стекла, словно бы поглощающей свет. И особенно хорошо на нем смотрятся эти тяжелые солидные стаканы из дорогого стекла с граненой подставкой. Хорошо. Формулировка такая. И в принципе, плевать какое стекло и что из него сделано. Его осколки ничем не будут отличаться от осколков плохих стаканов из плохого стекла. Я зевнул и потер лицо ладонями. Работа... работу в пресс-центре местного отделения охраны правопорядка можно, наверно, сравнить с работой мусорщика, который в силу каких-то обстоятельств вынужден вести подробную хронику, когда, где и сколько он собрал столько-то экземпляров тех или иных отходов. И как он эти отходы реализовывал. Составление сводок, фотографии с мест проишествий. Плаваешь в социальных отбросах, еще и писать о них вынужден. Я лег на диван и закрыл глаза. Муторное чувство отступило, я расслаблено потянулся. Несколько встреч за последние дни не принесли ничего нового, зато я истратил около двухсот долларов и исписал пару листов своего блокнота, хотя полученная информация вряд ли была ценнее бумаги, на которой записана.Столько всего происходит кругом. Почему-то нигде нет таких рассветов, как здесь, когда ранним утром из-за края горизонта поднимается и разливается по нему расплавленным золотом солнечный свет, напитывая край прозрачно-холодного неба оранжевыми и желтыми тонами. Мне нравятся рассветы. Или днем, шагать по стертым, слепяще-белым от солнца плитам вдоль бесконечных рыночных рядов Базара, места, где можно найти почти все. В колышущемся воздухе отчетливо чувствуется непередаваемый, фантастический букет острых ароматов, в который погружен Базар. Может, кому-то это и просто большой старомодный рынок в восточном стиле. Просто мне не доводилось видеть ничего подобного ранее. Несколько дней назад, ожидая знакомого на открытой площадке какой-то забегаловки, которую называть кафе стыдно, а как-то по другому - фантазии не хватает, я случайно уловил чью-то фразу "...а город-то! Вырос как!" Неизвестно к чему она относилась и как звучала в полном варианте, однако я записал ее в блокнот, выглянул в окно и задумался. Город. Двухэтажные улицы со множеством бетонных переходов. Посадочные сайты на тротуарах у зданий. Надо обсудить это с кем-нибудь. И еще надо сейф заказать, что ли. Я неохотно встал, вытащил из-за дивана сумку и достал из нее предмет моих нынешних хлопот. Когда Анри отдал его мне? А, да. Мы стояли на станции монорельса, была вторая половина дня. Я смотрел вниз через перила, под нами метрах в ста внизу желтели глинобетонные крыши. Дуга монорельса тянулась далеко влево, к стеклянным башням делового центра на другой строне бухты залива. Как и всегда, вообщем-то. Анри, с недавнего времени консультант по вопросам гражданской самообороны при здешнем комитете охраны правопорядка, быстро оглянувшись протянул мне извлеченный откуда-то прозрачный пластиковый пакет. Внутри был пистолет. Он отдал пакет мне, глядя так, словно надеясь, что я тут же пойду и убью кого-нибудь. - Это боевой? - спросил я. Ага - кивнул он. - Зачем? - У тебя работа связана с повышенным риском и постоянной угрозой для жизни. - Свои отчеты я как-то больше на компьютере печатаю. - У нас тут недавно во время операции едва доктора не убили. Один мерзавец прикинулся тяжело раненым, его до приезда врача трогать не решились, думали сдохнет - некого допрашивать потом будет. Когда доктор попыталась оказать ему помощь, то бандюга выхватил спрятанный ствол, и, прикрываясь доктором, попытался уйти. - Тут пистолет не помог бы. - Да как тебе объяснить... Как маленький, честное слово... Лично оружие - произнес он тоном лектора - эффективно повышает шансы отразить, или, при грамотном применении - избежать нападения. И еще - не спорь со спецназом. Бери пока дают. Я взял пакет с оружием и спрятал его в сумке. - Надеюсь, - сказал я, - ты меня завтра не задержишь с этой штукой ради очередного повышения. Я против. Анри фыркнул. - Возможно, ты окажешься недобропорядочным гражданином, склонным к превышению мер самообороны. В этом случае помни - он чувствительно ткнул меня пальцем в бок - у меня тоже есть пистолет. - Красавчик - буркнул я, отстранясь - в форму влез, чтобы девкам нравиться больше. Куда уж там... К перону подошел состав, натужно скрипнули пневматические тормоза и с шипением распахнулись двери всех вагонов. Оттуда нам навстречу вышло немного людей, я, взявшись за поручень, шагнул внуторь и сел на длинное сидение у окна. Анри устроился напротив. - Да, - печально произнес он - ты совершенно прав насчет меня и моей формы. Признаюсь, я и пистолет ношу совсем не там, где по инструкции следует. Зато все девки без ума просто. Теперь, когда ты меня пристыдил, поехали оформлять документы. Мы и поехали.
