Фанфики от Дильки- Дитя Дженовы

[Диландау ака Star Дитя дже]

Теперь у нас есть сайт:

[url="http://sairinkatatsubasa.narod.ru/" target="_blank" rel="nofollow">http://sairinkatatsubasa.narod.ru/[/url]

[Диландау ака Star Дитя дже]

- Мантикора! – голосок дрожит, так же, как дрожит детская рука, сжимающая его запястье. – Мантикора! Я боюсь... Мы все умрем, да?

- Не знаю, - он старается, чтобы его голос был как можно более безразличным и спокойным: только детской истерики сейчас и не хватало. И кто просил Епископа отправлять с ними на задание ребенка? Пусть и гениального компьютерщика... Блин, да о чем начальство думает? Пацану всего 13 лет! И смерти он, скорее всего, на самом деле боится. А вот сам он, похоже, уже ничего не боится в ЭТОЙ жизни. Он уже умирал. И не однажды.

Боль. Острая, как вспышка, пронзающая все тело. И какое-то странное умиротворение. Зеленоватые сумерки, покой и тишина... Это совсем не страшно. Страшнее всего то, что все это не окончательно. Он не может умереть. Его душу не примут ни ТАМ, ни где бы то еще... Пока он не искупит свою вину. Он обречен возрождаться вновь и вновь.

Новая мысль: интересно, почему его позывной «Мантикора»? С такими-то способностями ему больше подошло бы кодовое имя «Феникс». Гораздо больше, чем его напарнице. И ГДЕ дьявол носит эту сумасбродную девицу?

Их засекли. Глупо было разделяться. Но Феникс настояла на том, чтобы они с Девой шли в терминал и взломали коды доступа, а она будет прикрывать их в случае внезапного возвращения хозяев. Но когда база была благополучно взломана, случилось то, чего не должно было произойти: двери терминала распахнулись и в помещение ввалились вооруженные до зубов охранники. Времени осталось ровно на то, чтобы кинуть им под ноги дымовую шашку и, схватив Деву в охапку, забаррикадироваться с пацаном в маленькой боковой комнатушке...

Почему Феникс проворонила охрану и чем она была так занята, раздумывать не осталось времени.

Глухие удары по двери продолжались. Скорее всего, охранники сообразили, что сбежать им отсюда некуда, и решили взять их живьем. Естественно, у них БЫЛИ вопросы по поводу того, КТО их незваные гости и на кого работают. Конечно, можно с гордостью выплюнуть в лицо этим ублюдкам что-то типа: «Секретный Отдел ГП Космопола», или еще проще: «Спецподразделение Инквизиции «Блэкгардс». И посмотреть, КАК вытянутся их лица, прежде чем... пара выстрелов их деструктора размажет спецагентов по стенке. Теперь, скорее всего, навсегда... Но глупое геройство Епископом не приветствуется. У Спецотряда есть своя миссия: в отличие от Спецотряда «Миссии», действующего строго по букве закона и только в мирных формах, Храмовники Тьмы, имеющие легальные лицензии на ношение и применение оружия и право на уничтожение противника, путем саботажа, шпионажа и вооруженных стычек заметно прореживают преступный мир. По странной иронии судьбы, защищая закон и порядок, сами же нарушают его на каждом шагу...

На подготовку Темного стража уходит гораздо больше времени, чем на Мессию, Блэкгардами становятся только самые отчаянные, смелые и талантливые Инквизиторы. Потому потеря сразу трех (еще не известно, куда делась Феникс) сотрудников будет для Епископа тяжелым ударом. Мантикора на пару секунд представил себе мрачное и потерянное лицо леди Ирмы и слабо улыбнулся краешками губ. Перед Епископом почему-то его всегда охватывал какой-то странный, почти благоговейный трепет. Только ОНА одна не боялась леди Ирмы, могла с ней спорить до хрипоты в голосе, до хлопанья дверью и швыряния в Епископское лицо цепи и Знака, только ОНА могла в открытую смеяться над Епископом или защитить от Ее гнева остальных сотрудников отдела. Его чертова напарница. Сумасбродная девица, везде и всюду таскающая с собой в подпространственных ножнах огроменный страшенный черный меч-клеймор, гордо именуемый ею Деас (Смерть). Ходящая в черной рыцарской броне. Стреляющая из деструкторов и парализаторов без промаха. Сквернословящая, как пьяный сапожник. Создавшая в свое время на пару с леди Ирмой этот чертов псевдорыцарский Орден инквизиции. Из Лорд (?!!) – Протектор, правая рука Епископа. Вездесущая Феникс. Так некстати куда-то пропавшая в самый неподходящий момент.

- Дьявол тебя побери, Феникс! Честное слово, выберемся отсюда живыми – опротестую твое кодовое имя, ибо просто банально убью тебя! – фыркнул Мантикора.

Дверь с всхлипом подалась на следующий удар и жалобно скрипнула. Еще пара ударов и им конец. Охранники выбьют дверь, и останется только защищаться. А против десятка мордоворотов с деструкторами даже он долго не продержится.

- Мне страшно, - тихо пискнул Дева, судорожно цепляясь за руку Мантикоры.

... Удар страшной силы отбросил их обоих на многострадальную дверь. В рассеивающихся клубах каменной пыли и крошки метнулся невысокий плотный силуэт.

- Феникс! – радостно взвизгнул Дева, вешаясь на шею лорду Протектору. Мантикора только насмешливо выгнул серебристую бровь и поинтересовался: - И Что же тебя так задержало в пути?

- Потом! – девушка досадливо отмахнулась и схватила Деву за руку, увлекая к проему в стене. – Бежим!

- 35 уровень! – напомнил Мантикора. – в отличие от НЕКОТОРЫХ, Дева летать не умеет.

- Пустяки, я обоих вас выдержу! – ноги Феникс опасно балансировали на самом краю пролома в стене. За спиной холодные огни ночного Полиса влажно блестели на бронированных пластинах доспеха.

- Я тебе верю! – Дева прижался к Феникс и осуждающе посмотрел на Мантикору. – Нии-сан, пора и тебе доверять своему напарнику!

Не дожидаясь ответа, Феникс спиной опрокинулась прямо в пролом, увлекая за собой несопротивляющегося подростка. Двумя уровнями ниже раздался громкий хлопок, всегда сопровождающий освобождение астральных крыльев. Таких же черных, как доспех девушки, кожаных и перепончатых. Совсем как у...

- Стоило тебя назвать Драгон! – фыркнул Мантикора, плавно, по кошачьи, шагнув в пролом. – Любишь ты повыпендриваться... – одно крыло, такое же черное, только птичье, развернулось за его спиной. Полную трансформацию в данных обстоятельствах мог себе позволить только безумец. – Н-да, представляю, КАКОЙ скандал нам закатит Епископ на ЭТОТ раз...

 

Вот, как-то так... собственно, можно сказать, что вещь сия – только малюсенький отрывочек-начало вещи, которую я вынашиваю в себе уже более 6-7 лет. Проект «Темная Стража». Рыцарский орден святой Инквизиции. Если будет интересно – буду писать дальше. Нет – так ограничимся фикшенами по Финалке и Морре. Предупреждаю – не совсем ориджинал, ибо почти все персонажи всем известны. Уже сейчас в Мантикоре можно узнать... (молчу-молчу!). Вот такие дела. Короче, жду ответа, стоит ли писать ЭТО дальше, или нет. Вещь довольно специфическая... И я бы, честно говоря, не рискнул...

[Диландау ака Star Дитя дже]

Название давать не буду – сами назовете. Идея родилась вчера, во время так и не замеченного Джаджукой сердечного приступа и развилась, пока братик поздно вечером отпаивал валерианкой. Все-таки, люблю я его. Не в тему немного, но рассказ этот ему, впрочем, как и все остальные…

 

Без названия.

Фэндом: Финалка-7.

Жанр: агнст, драма (?!!), бред, ООС (местами).

Ценз: рейтинг самый низкий, ибо пэрринг только намеками.

Пэрринг: отдаленный намек на Клауд/Сефирот.

Саммари: я до сих пор не знаю, когда же на самом деле у Сефирота день рождения… Многие указывают либо 14 февраля (нервный смешок), либо 24-25 декабря (католическое Рождество?!)…

Ворринг: Клауд состарился (столько не живут. Особенно ТАКИЕ люди), простил Сефирота и собрался помирать. Не отпугнул? Тогда можете почитать…

Права: на персонажей – Сквайр Эникс, на буквы – русский язык.

Я уже не помню, сколько живу на этом свете – потерял счет времени. Да и не нужно оно мне – время для меня остановилось еще в те далекие годы, когда мир пытался казаться мне лучше, чище и прекраснее, чем он есть. Когда я сам был молод, наивен и полон несбыточных надежд… Меня больше не радуют яркие краски, не привлекают звуки и запахи. Я не помню многих лиц: они, словно размытые бледные пятна, роятся в моей измученной и уставшей памяти. И я не хочу их замечать, не хочу вспоминать, иначе… Иначе вспомнится нечто, что когда-то жило во мне. То, что жило и сейчас похоронено где-то на задворках сознания. Это ужасное создание, не знающее сострадания, жалости, забывшее понимание и сочувствие. Моя ненависть. К тому, кто отнял у меня все. Забыл ли я? Нет. Почему-то только это и помнится. Но уже без боли. Без надрыва. Без страдания. Просто помнится, как непреложная истина. Как факт. А самой ненависти нет. В живых. Больше нет. Ничего нет.

Я не помню, сколько мне лет. Забыл. Я не помню, как меня звали те, кто когда-то был мне дорог. Сжег в своей душе и памяти. И развеял прахом по ветру. Я был и остался одиноким – ни семьи, ни друзей. Впрочем, друзья (они себя ТАК звали) когда-то были. Но друзья – это боль. И ответственность. Много боли. И много ответственности. А я больше не хотел. Ни того, ни другого. Только две пары глаз: такие разные и такие одинаковые – изумрудная зелень и немой вопрос: «за что?». За что? Я и сам не понимаю. Не помню. Не смог защитить. Не успел. Не понял вовремя одиночества и страданий. Я оказался плохим другом. Я оказался плохим солдатом. Я оказался… ПРЕДАТЕЛЕМ? Возможно. Я постарался забыть и утопить свою вину в ненависти. Но по ночам душа рвалась и кричала в голос: «ТЫ НЕ ТОГО НЕНАВИДИШЬ! ТЫ ДОЛЖЕН НЕНАВИДЕТЬ…СЕБЯ!»

Теперь это уже не важно. Я устал. Я забыл. Я простил. Все и всех. И себя, наверное, тоже. В последнюю очередь.

Да, я стар и ничего не помню. Потому что не хочу. Я не знаю, что стало с теми, кто когда-то шел за мой, доверял мне… И не хочу знать! Довольно боли.

Я сижу в своей одинокой берлоге и считаю жалкие гроши пенсии, что положена мне, как герою. Но имею ли я право зваться так? Я не герой – я никого не спас! Никого из тех, кого должен был! Слышите вы?! НИ-КО-ГО!!! И эти деньги – как насмешка. Я не трачу их на себя. Коплю. Весь год…

И жду. Весь год жду. Одного единственного дня. Этот день я помню. Единственный. Его не вытравить из обветшалой памяти ни каленым железом ненависти, ни паутиной забвения.

Цветы в Мидгаре – редкость. Даже теперь, когда все мыслимые и немыслимые кризисы миновали… Тем более – зимой. Тем более, под Рождество. И уж, тем более, белые розы. Но в лавке всегда оставляют для меня одну. Знают, что я обязательно приду и заберу ее, отдав все мои скромные годовые сбережения. А потом… потом я иду из города, как всегда, в свое паломничество. Пешком. Именно так, искупая свою вину перед тем, кого я так и не смог спасти от боли и одиночества. Ради него. Потому что не прочел когда-то в этих прозрачных, безмятежных и ясных глазах того, что было скрыто в самой их глубине: боли, страдания, одиночества. Потому что не понял, что боги тоже умеют плакать и тоже хотят любить…

Я иду туда, где, среди сверкающих льдов и холода, однажды уже убивал того, кого должен был спасти. Убивал не в первый раз, и не в последний. Просто в один из многих-многих-многих… Его душа так и не принята Планетой, так и не прощена. И иногда он, неприкаянный, до сих пор одинокий, возвращается. Все такой же юный и прекрасный, как в тот день, когда мой меч впервые обагрился его кровью. Обманчиво спокойный. Умиротворен ли он сейчас? Я не видел его давно. Очень давно, но знаю, что душа его до сих пор не вернулась в Великий поток жизни. Возможно, потому что он ждет? Моего прощения? Но я уже простил. Тогда… МЕНЯ? Возможно. И я знаю, чувствую, ждать меня ему осталось недолго. Возможно, это мое последнее паломничество? Силы и годы уже не те. И память, проклятая память… Подводит…

Ясно помнится только, как однажды, под самое Рождество, набрался наглости и спросил его, смущаясь и краснея, когда он сам празднует свой день рождения. Он, кажется, смутился не менее меня. Помню, как он замолчал надолго, задумчиво глядя в окно. А потом тихо, чуть слышно прошептал, что и сам не знает. Только слышал когда-то от сотрудников лаборатории, что родился он зимой, когда шел снег…

Снег в Мидгаре идет только под Рождество. С тех пор Рождество и ЕГО день рождения для меня неразделимы. С тех пор я всегда хотел его поздравить, подарить какой-нибудь подарок, но так и не сумел. Не успел.

С тех пор каждое Рождество я иду, пока у меня есть силы, и пока моя память еще не до конца изменила мне… Иду туда, к Северному Кратеру. Иду, чтобы постоять на самом краю, над обрывом, слушая печальную похоронную песню ветра. Ветра, который он так любил. Ветра, что ласкал черные перья его крыла…

Иду, чтобы положить на мерзлую землю одну-единственную белую розу и прошептать: - С днем рождения, Сефирот!

[Диландау ака Star Дитя дже]

Обновление на нашем сайте!

[url="http://sairinkatatsubasa.narod.ru/" target="_blank" rel="nofollow">http://sairinkatatsubasa.narod.ru/[/url]

[Диландау ака Star Дитя дже]

Немного стихов...

Среди вечных следов на дорогах Вселенной

Под грустящий гитарный напев

Тихо шла под покровом нетленным

Королева из королев…

И потоком из глаз струились слезы,

Утираемые рукавом…

Птицей раненой бились грезы

О несбыточном, о роковом…

И ушла королева под тень небосвода,

Что закатом алел, словно кровь…

И обрушились с неба тишина и свобода,

Потому что ушла Любовь…

 

Зачем ты влез без спроса, напролом,

В Долину снов моих?

Ты погубил цветы моей печали,

Проник ты в романтические дали,

Разя направо и налево своим мечом…

И что же?

Истекают кровью розы,

Смеется над твоим безумием Дракон,

В истерике – принцесса,

В прахе – грезы,

А Доблесть с Честью под замком…

А замок из слоновой кости

Так неумело был тобой

В руины превращен,

Как будто самосвал проехал!

Не хватает злости…

Скажи, зачем разрушил ты мой сон?!

 

«Да, все ж перевелись романтики на свете!»-

С кривой усмешкой кто-то тихо прошептал.

А я рукой поймаю вольный ветер:

Что спорить с тем, кто от любви устал?

А я возьму свой меч, отточенный слезами,

Вскачу в седло и поскачу туда,

Где ждет меня дитя с счастливыми глазами,

Где я нужна, любима где всегда…

Да, я и есть Романтики последний

Несчастный и счастливый паладин,

И я скачу навстречу ей в рассвете,

Спешу к ней, как заблудший сын…

 

Последние шаги осенней дамы

Засыпал первый чистый белый снег…

И нет в явлении ни горечи, ни драмы,

А просто продолжает время бег…

Без философии легко вздохнула Осень,

И, золотой венец отдав Зиме,

Ушла, оставив неба просинь,

Да лист кленовый, что является во сне…

Природа, сбросив осени убор богатый,

На белые сменила их шелка,

И на останки листьев грязно-мятых

Взирает чуть беспечно, свысока…

И, как невеста, в платье подвенечном,

Разубранном алмазом ледяным,

Грустя, подумает о чем-то вечном,

Отдав останки осени ветрам седым…

[Диландау ака Star Дитя дже]

Не совсем новое стихотворение...

Зато мое и в тему...

 

Серый лес, стальной рассвет,

Серый цвет в стальных глазах,

Словно лед, запутан свет

Сединою в волосах…

Серый лед, холодный дым,

Серых искр блеск стальной.

Серый ветер сном седым

Назовет меня женой.

И в твоей руке- моя,

На ладони, словно лед.

Снегом скована земля,

Нас никто здесь не найдет…

В ледяных чертогах лет

Королевой мерзлоты,

Повенчая через снег,

На престол возводишь ты.

Ледяной короной дней

Украшаешь мне чело:

Буду пленницей твоей,

Я забуду про тепло.

Буду править я Зимой,

Звоном ледяной земли,

Буду вечно я с тобой…

Только жаль, что нет любви

[Диландау ака Star Дитя дже]

Бусидо Нереварина.

 

Фэндом: Морровинд.

 

Жанр: стеб, жесткий, несмешной, идиотичный. Слэш. Я предупередил.

 

Ценз: старше 15. Ввиду намеков и жестокости автора.

 

Пэрринг: классический… Догадайтесь с 3 раз.

 

Ворринг: писал со злости. Соответственно.

 

Саммари: японцы добрались и СЮДА. Даешь яой и самураев в массы! И «Божественный ветер» - всем нашим врагам.

 

Примечание: Ворин-тян, Джа, Сеф… Вчера вы меня очень поддержали, и наша общая идея сегодня немного оформилась… Правда, Нереварин все же не «закрыл остров от посещений иноземцами» и не перепрофилировал в Камикадзе («Божественный ветер») ординаторов… Но у них с Даготом все еще впереди! (улыбаясь).

 

 

 

Этот Неревар(ин) был… очень странен.

 

Дагот даже замер на минуту, разглядывая своего незваного «гостя». Широченные штаны в мелкую складочку белого цвета. Сандалии, надетые на белые носки, которые оставались чистыми и первозданно-снежными даже среди лежащих на полу пепла и пыли. Рубашка… Дагот растеряно почесал затылок острыми когтями и, поцарапав себя до крови, тихо выругался по-двемерски: глядя на ТАКОЕ безобразие и мельтешение всяких цветочков, фазанчиков и драконов на длинной, бабского вида рубашке, перепоясанной широченным поясом, из-за которого торчала не менее длинная рукоять странного ножичка, хотелось только истерично смеяться, или зажмуриться и не видеть жуткое буйство красок и фантазии. Кожа Нереварина была… странно золотистая, а волосы черны, как ночь. Но уши были вполне нормальные, человеческие, как у треклятого имперца.

 

- А что, КИМЕРЫ не вымерли? – сглотнув, глупо поинтересовался Повелитель Снов, и отшатнулся, заметив недобрые огоньки в узких черных глазах пришельца. Тот только презрительно фыркнул и по хозяйски осмотрел пещеру. Почему-то Дагот почувствовал себя еще неуютнее.

 

- Мутировали?! – догадался он, но тут странный пришелец улыбнулся одними губами, и так жестко и страшно, что Владыка пепла невольно попятился назад.

 

- КЫТО эта тут мутировару? – произнес со странным акцентом, явно не выговаривая букву «л» незваный гость. – ТЫ сам мутировару! – и угрожающе потряс перед носом опешившего Дагота длинным мечом неизвестной конструкции. – Распоясарись ВСЕ тута! Нет никакого порядка! Кто у вас тут гравная сегун?

 

- Че-го? - глаза Дагота чуть не вывалились из прорезей маски. – КТО?!

 

- Сегуна! Гравная! – Нереварин подозрительно посмотрел на Дагота. Дагот поспешил ретироваться: - А… это… В столице. Вивек его зовут. Да. Вот к нему, мил человек, и иди! (скатертью тебе дорога и вообще, лучше не возвращайся!)

 

… Дагот успел только заметить, как невысокий златорожий Нереварин молниеносно выскользнул из дверей. Совершенно бесшумно, к слову.

 

- Надо бы у двери хоть стражу поставить! – решил разнервничавшийся Дагот. – А то вон какой шустрый, да тихий! Неровен час…

 

 

 

… Неровен час приключился спустя ровно три дня после первого посещения новым воплощенцем главы Шестого дома.

 

Дагот аж подскочил на месте, когда за его спиной раздалось тихое и тактичное покашливание.

 

- Блин, опять, дери тебя дремора, ты?!! – взорвался хозяин Шестого дома. – И снова бесшумно! Я ж таким Макаром и Кондратия могу дать! Разве можно ТАК пугать немолодого эльфа?! Кой дреуг учил тебя манерам, кимерский недоделок?!

 

- Моя не кимера, - спокойно, и даже с достоинством произнес Нео-варин, хитро щуря узкие черные глазки. – Моя – новая сегуна Рейсда… Ресда…, тьфу-ты! Вашего острова! Вота.

 

- А… ГДЕ Вивек? – обалдел Дагот.

 

- Моя узнара, что давным-давно ваша сегуна была моя самурая. А потом она предара своя господина. Моя, по закона самурая, посырара ему на выбора меч дыря сэппуку. Есури она не захочет, то – шеруковый шнурока, потому чта она – аристокурата…

 

- Дык… Он же бессмертный! – икнул Ворин Дагот.- Ему… бесполезно…

 

- Знаю! – отмахнулся «новая сегуна острова». – Сурышара. Твоя не первая мне про это говорит. Я ему еще яду присурара. Пусть развурекается, собака. Все равно ему спокойной жизни борьше не видать.

 

- Яду-то зачем? – Даготу почему-то стало немного жаль Вивека. Но совсем немного. – Он же на него совсем не подействует…

 

- Ну, предпорожим, - хитро прищурился новый король и господин Морровинда, - Сдохнуть-то не сдохнет. Но пару дней побурюет, это как пить дать!

 

- А… у тебя… То-есть, у Вас еще и жена есть… - Даготу очень хотелось поскорее отделаться от незваного гостя. Ну неуютно он себя чувствовал под этим горящим и хитрым взглядом… И потому рад был бы ЛЮБОЙ возможности, лишь бы его отослать подальше.

 

- А! Твоя имеет в виду та неверная гурупая женщина? Которая, к тому же, еще и нескуромная и бесстыжая, и вообще непокорная? Рыжая такая?

 

- Угу! – мрачно кивнул Дагот, почему-то не обрадовавшись тому факту, что воплощенец уже успел познакомиться и с Айем.

 

- Моя с ней говорира. Она хотера моя убить. И, как оказарось, раньше тозе пыредара меня. Я ее наказар.

 

-?!!! – Дагот уже устал удивляться извращенности и изобретательности «гостя».

 

- Моя обурира ее нарысо, как и полагается неверная жена, и отдару ее в монастыря. На вечную ссылку. В монахини.

 

- А с Сотой… я понимаю, Вы тоже уже виделись? – устало вздохнул Дагот.

 

- Моя наказар и нерадивая ученик тоже. За то, что она зуросуровира об своя учитерь и дерара богомерзкая опыта, чтоб неповадно быро, моя вырвара ему язык, отрубира руки и выкорора гыраза. Правда, потом оказарось, что гыраза и так быри ненастоящие, но зато, – Нереварин ехидно и зло рассмеялся – она борьше их не сможет поставить на место! Нечем!

 

- Жестоко… - вздохнул Дагот, а затем помрачнел и поинтересовался: - А СЮДА-то Вы приперлись зачем? Трибунала больше нет… как такового… Остров Ваш… а Сердце, как я посмотрю, уничтожить Вы не сможете, ибо Разрубателя у Вас нет…

 

- Зачем Разрубатеря? – презрительно фыркнул Нереварин. – Катана есть! катана – хорошо! Рюбой жерезо разрезет, не то что твое сердце. Но твоя прав – моя сюда пришера совсем по другой причине…

 

Дагот почему-то совсем не удивился, услышав продолжение.

 

- Моя слышар, ты быр моя самурай. Самая верная вассара.

 

- Угу…

 

- Теперь, как и прежде, я – твоя господина и сегуна.

 

- Угу…

 

- А ты – моя верная суруга! – Нереварин ловко сгреб опешившего Дагота в медвежьи, неожиданно сильные для такого коренастого и невысокого создания, объятия и хозяйским жестом сорвал с него маску…

 

«Вот ведь, блин! Да он же не кимер, а… Японец!» - запоздало понял Дагот, но сопротивляться почему-то уже не хотелось. Какая, к даэдрам, разница? Нереварин, он и в Японии – Нереварин… И Дагот блаженно растаял, робко отвечая на горячие поцелуи нового сегуна всего Морровинда.

 

 

 

 

 

ЗЫ: следует сделать небольшие примечания:

 

1) неверных и нерадивых, да и просто неугодных жен и наложниц, независимо от их статуса, в Японии на самом деле «забривали налысо» и отправляли в буддийские монастыри, где несчастные женщины должны были жить до конца жизни.

 

2) господин мог прислать провинившемуся вассалу короткий меч для сэппуку. Если вассал считал себя человеком чести, то он должен был, при помощи специальных помощников-секундантов, лишить себя жизни этим ритуальным мечом. В случае, если он трусил, но был аристократического рода, его стоило удавить шелковым шнуром. Яд вполне мог сойти за альтернативу в более поздние периоды правлений императорских династий, но средством был непопулярным, и «оскорбляющим» достоинство смертника, низводя его до статуса не дворянина.

 

3) кару за неверность учению и учителю пришлось поискать, ибо в разных источниках – разные версии. Могли посадить на росток молодого бамбука, или бить палками по пяткам – но это кары для простолюдинов. Для более высокопоставленных- опять же, могли отрубить руки, вырвать язык, ослепить и сослать в ссылку… К Соте Силу у меня особые счеты – потому ЕМУ досталось сразу по всему списку.

 

4) самураям запрещалось жениться и иметь дело с особами женского пола до окончания срока службы у сегуна, дабы не растратить свою мужскую силу. Потому среди японских военных эпохи сегуната (и позднее) не было ничего зазорного в том, что двое мужчин имели друг с другом интимные отношения – реверанс в сторону великолепной кинодрамы «Табу». Причем отношения вполне укладывались в рамки строгой воинской иерархии – начальник вполне имел право затащить в кровать любого понравившегося ему подчиненного, хотя все-таки приветствовались постоянные отношения.

 

5) в тех местах, где стоит буква «Р» следует читать «Л» (смеется). Да, скажем так, типичный японский дефект речи – буква Л не произносится, увы, заменяясь на Р. Потому такой жутчайший и непонятный иногда винегрет.

 

6) Бусидо – путь воина. Название древнего трактата об искусстве быть самураем и правителем.

[Диландау ака Star Дитя дже]

Война.

Идет столетняя война,

И сердце стынет от мороза.

Парит средь неба тишина,

И умирают грех и слезы.

Мечи наточены судьбой,

Глаза горят в преддверье боя:

Я не хочу играть с тобой,

А ты – сражаться не со мною…

 

Имя твое.

Имя твое – лишь звук,

Имя твое – пять букв…

Имя твое – вся жизнь,

Имя твое – весь смысл.

Имя твое – облака,

Имя твое – река.

Гордый герой – это ты.

Ты – и покой, и мечты.

Раненой птицей – я,

Вдребезг разбиться -я,

В клетку закрыта – я,

Если со мной нет тебя.

Сердце мое – ты,

К горлу копье – ты,

Ты – и боязнь высоты,

И свободный полет - тоже ты…

Я по стеклу хожу,

Я на тебя гляжу,

Я сквозь огонь пройду,

В небе зажгу звезду,

Именем гордым твоим

Эту звезду назову…

[Диландау ака Star Дитя дже]

Итак, я написал ЭТО. Не бэтил. Сырое. Бредовое. Да. Докатился… Нэ? К слову, о НЕВИННОСТИ шевалье – в фильме где-то в серии 2-3 проскальзывает намек на то, что душа Лии вселилась, найдя подходящее праведное тело, не отягощенное грехами. Эдакий мститель Господень. От этой печки и пляшем. Тем более, что красавчик-шевалье пока, хотя и шлялся в бабском платье, даже с невестой своей не поцеловался и глазки никому не строит… Такое холодное совершенство. (смеется). Бедный Дюранд! В той серии, когда он шевалье увидел в платье Лии, перед маскарадом в Питере, надо было его глаза видеть… Особенно, если учесть его постоянные бдения возле гроба сестры Д Эона…

 

За секунды до…

Фэндом: Шевалье Д Эон.

Жанр: ООС? Агнст, бред.

Пэрринг: Дюранд/Лия? ДЭон?..

Ценз: 15 и старше.

Саммари: давно хотел ЭТО написать. К сожалению, досмотрел пока только 12 серий, потому не до конца в курсе, кто-что-с кем… В итоге – мысли Дюранда за секунды до «возвращения» в тело Д Эона. Серия, кажется, 12-я, после смерти Воронцова.

 

Ты знаешь, у него твои глаза. Такие же, только теплее, нежнее, глубже. Такие же, только невиннее…

И твои волосы. Потоками светлого меда – по плечам… до пояса. Густыми локонами. Я и забыл, как в них может играть солнечный свет.

Он так похож на тебя, мон амур, только светлее, чище… Наивнее…

Сама преданность, сама добродетель, сама красота…

Тонкие запястья, изящные пальцы. Как дрожали они, судорожно сжимая стебель полуувядшей лилии, которую машинально поднял он с крышки твоего последнего пристанища.

Да, да, мой мальчик, ты не ошибся – это я, я все это время оставлял на ней свежие и белые символы монаршего величия, которому оба вы по своему служите… Служили?

Теперь не важно…

Не важно и то, что ты испытывала ко мне, и что я чувствовал и чувствую к тебе. Мое время остановилось. Вместе с теми часами, что тяжестью холодного металла оттягивают мой карман.

Мое время прошло. Оно замерло навеки в тот самый миг, когда я узнал, что ты мертва, что душа твоя покинула этот хрупкий и прекрасный сосуд, покоящийся сейчас на шелке покрывала, холодный и нетленный…

Только лилии на крышке гроба, только касаться пальцами монограммы на часах…

Только жалеть, что не успел, не спас, не сберег…

Я жесток. Жесток к себе, к тебе, к нему…

Зачем я помогаю ему? Ради величия страны, которой суждено пасть? Ради короля-пешки? Ради верности предателям?

Нет… Просто… просто он – ТВОЙ брат и этим все сказано.

Просто в ЕГО глазах я вижу ТЕБЯ, отражение ТВОЕЙ души, которая каким-то непостижимым образом слилась с его.

Ради мщения ли, ради нового мира ли, но пока – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Хотя бы и ТАК, хотя бы и на какой-то миг.

Успеть, подхватить в тот миг, когда он падает без сил, когда ты покидаешь его…

Думать, что успеваю коснуться не ЕГО, а еще ТЕБЯ… Искать твое присутствие в его глазах…

Знаешь, когда я увидел его там, в Петербурге, в ТВОЕМ платье, я почти поверил…

Почти…

Это больно. Больно, Лия. Видеть тебя в нем. Понимать, что это безумие, но надеяться… И не сметь.

Знать, что ты будешь с ним только пока он НЕПОРОЧЕН, пока его душа верна и верит…

И потому страдать вдвойне.

Ты всегда была так далека. И тогда, и, тем более, сейчас… Как никогда.

Теперь нет даже тени надежды.

Но я клянусь тебе, Лия, я выполню то, что не сумел выполнить тогда. Я буду с ним до конца. Пока кто-то один из нас троих не покинет этого мира… Моя верность всегда была твоей, хотя ты и не замечала этого.

А теперь… я больше не могу думать… Нет времени…

Длинные ресницы уже подрагивают, отбрасывая трепещущую тень на бледные матовые щеки.

Я осторожно убираю взмокшие белокурые пряди цвета бледного золота с точеного лица, и вдруг, повинуясь внезапному порыву, касаюсь порывистым коротким и сухим прикосновением этих полураскрытых бледных, по детски пухлых губ… Таких нежных, сладких, твоих-не-твоих… ЕГО губ.

Господи! Ты отобрал у меня все то, что было мне дорого, что я любил, не смея сказать, признаться… Так жестоко… Но дал мне то, чего я не заслуживаю. Возможность исправить. Защитить. Служить. Возможность доказать свою верность и преданность… Но, прошу тебя, умоляю, не дай ЕМУ узнать об этом одном-единственном поцелуе, тайно украденном с его губ за секунды до пробуждения ЕГО души…

Потому что, Лия, я люблю ТЕБЯ. Потому что, мон амур, я люблю ЕГО. Вас обоих. Тебя в нем и его с твоей частицей души…

Изумрудные глаза широко открываются и непонимающе смотрят на меня. Словно не узнают. Словно он еще не до конца вернулся.

Это всегда для него мучительно. Его шатает и кидает на стены. Он теряет на какой-то миг сознание – ты, объятая гневом и жаждой мести, бываешь жестока к нему, наивному и невинному мальчику, который так любит тебя, свою сестру. Шпионку, революционерку, чудовище, святую и мученицу в одном лице… Ты была сильной, он – не такой. Он слабее, но не ты ли говорила, что слабый сможет выстоять там, где сильный сломается? И он выстоит… И я, клянусь тебе, помогу ему. Не дам сломаться так, как сломалась в свое время ты. Не допущу, чтобы тебя… его… какая разница?! Обоих вас у меня снова отняли. Его душа сильнее тела. В ней есть стержень веры, чести и преданности. И так просто его не сломать… Как бы жестоко с ним не обошлась судьба и какую бы боль не причинила…

- Шевалье? – я стараюсь придать своему голосу твердость, осторожно поддерживая хрупкие плечи. – Мсье Д Эон? С Вами все в порядке?

- Мсье Дюранд! – тихо выдыхает он. – Князь… Воронцов мертв. Он… не убивал… Лию… Я… узнал, что «Книга о Царе»… Ее… Она… - изумрудные глаза широко открываются, словно он видит то, чего не вижу я. И одно имя. Имя-выдох. Имя, которое я уже знаю. – Максимилиан… Робеспьер…

Человек, который стал близок ТЕБЕ. Человек, который тебя погубил. Мой… соперник? Или… Или, кто? Кто он, Лия? Но ты не дашь мне ответа. Ни тогда, и, тем более, ни сейчас…

Но сейчас я смогу защитить ЕГО. Я ДОЛЖЕН.

Я киваю, и спрашиваю:

- Да, я знаю. Книга у него. Я видел ее… А Вы, Вы тоже видели… Вы знаете этого человека?

Белокурая голова безвольно склоняется к моему плечу, словно ища поддержки: - Нет… Я… не знаю его. Лия… я видел… Она… знала?..

С решимостью, словно опомнившись, резко отстраняется, разрывая это краткое прикосновение: - Да! Дюранд! Мы должны найти книгу и этого человека! – поднимается на ноги и идет, слегка пошатываясь, к выходу, даже не обернувшись на мертвое тело жертвы поэтов на полу.

Мне остается только догонять его:

- Я знаю, куда он отправляется. И мы едем туда же!

Короткий кивок головой, грустная улыбка. Его-не-твоя. Но от этого не менее драгоценная…

И все, что остается, следовать за ним, хоть на край света. Следовать за тобой. Вечно. Пока дышу, пока живу, пока сжимаю в кармане металлический корпус часов, чувствуя, как монограмма впивается в пальцы.

Все, что остается, ждать, молиться, ловить краткие взгляды, искать ТВОЙ знакомый силуэт, и ласково проводить пальцем по ЕГО губам, за секунду до возвращения его души…

[Диландау ака Star Дитя дже]

Я вернулся... Буду флудить и дальше. :lol:

Тетрадко возмездия. (кроссовер Утена/Дес нот)

Жанр: черный и несмешной стеб, ибо настроения нет, а талант уехал в гости.

Фэндом: Утена/ДесНот

Пэрринг: нету явных, но куча скрытых. Практически все - канонические.

Ценз: ввиду мата и некрасивостей - старше 15.

Саммари: смысла, как в том определении слова «яой» - «ни завязки, ни смысла, ни морального удовольствия», так… Смерти Микки, Дзюри, Нанами позаимствованы из самого аниме… (там о них намеками говорится - Дзюри в сериале тонула, Микки в мувике перерезали горло бритвой, а Нанами в ее дурацких мыслях отправляли на бойню. И, да, пока Диос в Замке, а Хима - Невеста-роза, мертвые души в академии продолжают жить и учиться среди живых учеников. Все очень мило, весело и прекрасно…

Почему «Эль» сделан из Арисугавы? А потому что из всего Совета только она конкретно терпеть не могла Утену, считая ее своей соперницей, и равной по силе, и не могла вынести даже мысль о поражении от ее рук. К тому же у самой Дзюри-сэмпай тоже много «скелетов в шкафу», прошлое, покрытое мраком тайны и чертовски аналитический ум. Воть.

читать дальшеЗаписи из Дневничка Химемии Анси, который по чистейшей случайности оказался второй потерянной тетрадкой Рюука.

«1 апреля. Дала свой тайный дневник Тендзе Утене. Почитать и попользоваться. Кто ж думал, что эта… (вымарано) воспримет серьезно? А, ну и пусть дальше сама его заполняет! Мне в ломы… К тому же в конце недели мы с Сайондзи меняемся дневниками, как заведено… Представляю, какие глаза будут у этого лоха! Вот, например, когда за меня в последний раз Дневник заполнял Чу-Чу… Хихикс!...»

«1 апреля. Вечер. Дневник Химемии Анси теперь принадлежит мне. А нафига, я вас спрашиваю? Что-о? обозвать меня… (вымарано). Ладно же, Химочка! Я тебе это попомню! Тебе еще не раз икнется!

Ксо! Я, оказывается, должна теперь за Химу строчить любовные письма этому лохудру, чтоб его псы блохастые покусали?!! Ну, попадись мне этот гад Сайондзи! Нос ему расквашу и голову оторву!»

«2 апреля. Ужас! Вся Оотори гудит, как улей! У нас, в Академии, как сегодня выяснилось, завелись маньяки! А еще - стая голодных бродячих собак. Собак уже переловили, но они успели покусать несчастного Сайондзи. Отбиваясь от собак, бедняга навернулся с лестницы и расквасил себе всю физиономию, и его срочно отправили в медицинский пункт. Но до него он не дошел: вечером его обезображенное и обезглавленное тело нашли в нашей оранжерее. Некоторые… кхм… истеричные поклонницы теперь обвиняют в убийстве Химемию, и говорят, что ей не впервой закапывать трупаки на клумбочках… Ксо! Да заткнет кто-нибудь эту Шинохару Вакабу? Надоела уже со своими истериками…

В дверь стучат. Ну, точно, Вакаба. Поминальное банто по безвременно усопшему Сайондзи принесла! Да чтоб она им подавилась! Пусть сперва готовить научится, а то стряпает хуже Химемии, а я на правах «лучшей подруги» жри да давись!!!»

«3 апреля. Хоронили Шинохару Вакабу. Дурочка! Идиотка! Кто, нет, ну кто истерит с набитым ртом? Сперва засунула себе в пасть целых 2 суси, а потом начала мне рассказывать о трагичности своей любви к Сайондзи… как итог - идиотка подавилась. Мы на пару с Химемией пытались ей по спине стучать и водой отпаивать - бесполезно… Не, ну, видела я таких идиотов, конечно… Хотя немного жалко: девочка была глупая, но веселая… Не то что эта отвратительная Козуэ! Пришла сегодня к нам вечером, вместе со своим братом и устроила нам скандал: по какому праву, видите ли, мы с Химемией у него контрольную по алгебре сдули!? Да так замечательно, что нам с Химой по 70 баллов влепили, а ему - только 30?! Ничего не знаю! Алгеброй мы с Мики уже давно вместе не занимались. Еще с прошлой недели, когда эта психопатка приперлась к нам вечером, с нотной тетрадкой, и, мотивируя тем, что ей в две руки играть на пианино не сподручно, не уволокла Мики к себе. Репетировать. Знаю я ее репетиции! Да чтоб ее роялем когда-нибудь прибило! Тоже мне, эта… Ванесса Мэй! Кхм…»

«5 апреля. Какой ужас творится у нас в Академии - просто описать невозможно! Хоронили сегодня обоих близнецов. Вчера у нас должен был состояться концерт для членов Студенческого совета. Типа, благотворительный. Я уж и не знаю, как там и что, и куда смотрит дирекция Оотори, чтоб ей всей пусто было. И почему у нас в актовом зале ремонт не делали уже… Сколько лет? Воры! Стройматериалы тащат домой, а сцену отремонтировать… А на ней людям, между прочим, выступать! Хотя теперь, после того, как целый рояль провалился, наверняка выступать больше на ней не будут… Кхм… О чем это я? А, да! Короче, на концерте выступала Козуэ. Одна, слава богу… Хотя… Ну, короче, она села за рояль, пару раз тренькнула, а тут сцена-то как обвалится, и рояль как ухнет вниз! Вместе в Козуэ! В лепешку ее раздавил! Ужасно! А Мики, как такое увидел, тихонько пошел в ванную, и вены-то себе вскрыл… Тоже мне, Марат-революционер. Хотя, жалко, конечно, его… У кого мы теперь алгебру-то списывать будем?»

«7 апреля. В Академии было небольшое затишье. Сцену ремонтируют. Дирекция вывесила некрологи в красивых рамочках из розочек… Все тихо в Датском королевстве… Если бы только не эта идиотская корова… Эта Нанами… Шине! Лучшая, видите ли, она! Да корова - коровой и есть! Чтоб ей пусто было! А тут еще ее подпевалы, чтоб их всех РАЗОРВАЛО!!! Видите ли, я недостойна занять место Мики в Студенческом совете! Таким извращенкам, как я, видите ли, не место в ЦИВИЛИЗОВАННОМ обществе! А сама-то! Самая настоящая извращенка! Мы все знаем, как за ней этот сопляк Тсуванбуки бегает. Со своими шоколадками! Да чтоб он подавился ими! Небойсь, мне или Химе ни разу не додумался подарить…»

«9 апреля. Ой, что деется?! Ужас! Просто ужас какой-то! Сегодня, как оказалось, на обед мы ели отбивные из… Нанами!!! Буэээ!!!! (пошла, проблевалась). Эта… корова… ик… на самом деле вдруг ПРЕВРАТИЛАСЬ в корову!!! И ее по ошибке отправили на бойню при Академии. На обед студентам. Только незадачка вышла: корова-то из Нанами… кхм… была отменная, а вот скелет-то на кухне повара нашли… человеческий. Или у них изначально со зрением не в порядке было? Теперь боюсь ходить в столовку: вдруг пирожки с Арисугавой или бульончик с Кирию подадут?

Кейко, Айко и Юйко, как узнали, с чем были отбивные (точнее, с КЕМ), убежали в туалет. Подозреваю, что блюют там до сих пор. А бедняга Тсуванбуки поклялся, что с горя будет жрать шоколад до тех пор, пока не лопнет. Своеобразное такое сэппуку. Ну, да флаг ему в руки! Интересно будет на это посмотреть…»

«10 апреля. Неразлучная троица нанаминых «подпевалок» вчера скончались, так и не выходя из… дамской комнаты. Слабонервные оказались. Я вот тоже нанамины отбивные ела, да и еще пол-Академии. И ничего, только дружно все проблевались… а эти… кхм… фифочки… сердечко у них, видите ли, слабое!

О! в дверь стучат! Арисугава прибежала. Говорит, Тсуванбуки скончался. Лопнул. Шоколада пережрался. Побежала посмотреть - ТАКОЕ нельзя не увидеть!»

«11 апреля. Вид разорвавшегося от переедания шоколада Тсуванбуки был… Как бы более прилично сказать-то? Короче, есть такой детский стишок: «Скелет валяется в кустах, кишки висят на проводах…» Вот-вот! Что-то такое…

Арисугава, как увидела, так в обморок и хлопнулась. Пришлось нам с Тоугой самим труп прибирать к погребению. А что, Тоуга без сестры своей совсем ничего стал. Внимательный, ласковый такой… почти мой принц…»

«12 апреля. Застукала Тоугу и Арисугаву в раздевалке. Они, сволочи такие, целовались! Он, типа, утешал ее… Аха! Знаем мы такие утешения! Казанова, блин, местного розлива! Тоже мне, Дон Жуан выискался! Чтоб этого плейбоя чертова толпа его поклонниц разорвала! Ромео мне нашелся! А кто вчера вечером мне на ухо интимно так нашептывал: «Кинь свою Химемию, и, как стемнеет, приходи к амбару! Одна! Без кузн… без Невесты-Розы!». Я, как дура, пришла, думала - в любви объясняться будет… А он, тварь такая, стал просить ему Силу изменить мир показать… Силу ему, видите ли, надо! Что я ему, мастер Йода и Зеленки?! Короче, видеть его больше не хочу! Чтоб он сдох!!!»

«13 апреля. Тоуга умер. А мне, почему-то, ну вот совсем не жалко. Этого чертова козла. Этого… плейбоя хренова… Этого… ААААА!!!! Тоуга УУУУМЕР!!!! (истерит)»

«14 апреля. Пришла в себя. Одену-ка я черное. Что? Я и так в черном? Хорошо. И снимать никогда не буду. Это траур. По Тоуге. Да. По моему-почти-принцу.

Как так случилось, что Кирию умер? Ну, блин, кто ж знал-то, что у здорового парня такое нежное и слабое сердечко? А?

Как толкнул он вчера речугу по поводу того, что сам лично разберется с чертовщиной, которая в Оотори происходить начала, так его фанатки-идиотки со всех сторон на нем как повиснут! Ужас! И вопят при этом: «Тоуга сама! Вы - наш Спаситель! Наш Бэтман! Наш Супермен!!!» При таком раскладе любой свихнется… А у Тоуги сердечко слабое оказалось… Тут его инфаркт то и шарахнул.

И остались мы в Совете с Арисугавой вдвоем…»

«15 апреля. 10 негритят пошли купаться в море… 10 негритят резвились на просторе… Один из них утоп, ему купили гроб, и вот результат- 9 негритят… А, что? Что я тут такое пишу? А, ну да… Арисугава, кажется, в чем-то МЕНЯ подозревает. Она говорит, что почему-то умирают те люди, которые меня раздражают и мешают продвижению Революции в массы. Решила, что это или я, или Химемия по ночам маньячим и народ убиваем. Какая дикая чушь! Все видели, вся Академия, как Тоугу поклонницы разорвали! У меня алиби железное! Тоже мне, Шерлок Холмс тут выискался! Тайны следствия она тут ведет! Мы тоже ее тайны все знаем! И чей портрет в медальоне она прячет, видели! Это она всем говорит только, что там портрет Шиори, а на самом деле там ее собственный портрет! Ибо страдает наша Дзюрочка крайней степенью нарциссизма…»

«16 апреля. Это невыносимо просто! Арисугава все ходит за мной и брюзжит, что выведет меня на чистую воду! Типа, «убийца тут дворецкий!» А не пойти ли ей, попрактиковать свои дедуктические способности на ком другом? Тем более, сейчас в Академии стало НАМНОООГО тише и спокойнее…»

«17 апреля. Уффф, достала она уже меня! Кто-кто? Конь в пальто! Арисугава чертова! Все бубнит и бубнит бубнила под нос, что это я во всем виновата и вообще, она лично всегда была против меня в Академии в целом, и среди дуэлистов в частности. Что, не дает покоя осознание, что я ее трижды обыграла в поединке? Жаба душит? Вот и пусть пойдет утопится с горя, мымра такая!!! Надоела хуже горькой редьки дайкон!»

«18 апреля. Арисугава… Арисугава, оказывается, права! Только сейчас я начинаю это понимать, с ужасом перечитывая дневник! Это, оказывается, действительно я… тот самый маньяк? Но… Как? Каким образом? Почему те, кто меня раздражает и бесит, умирают страшными смертями? Невероятно! Может, эта долбанная Сила изменить мир так действует? Или это - естественный отбор тех, кто недостоин Истиной Революции? Не понимаю…

Я это к тому, что Арисугаву нашли сегодня утром, плавающую в бассейне. Утопилась. Без причины. Вот так-то!

Хотя, знаете ли, а это интересно!

Пошла мстить Акио. Попомнит у меня этот ублюдок!»

(далее вырвана пара листочков)

«19 апреля. Развлекалась! Теперь все у меня попляшут! Сперва Немуро-Холл обвалился, нафиг, а потом сам Микагэ-сама застрял в своем долбанном лифте и сидит там до сих пор. Переживает острейший приступ клаустрофобии. Мамийя завален по макушку своими дурацкими черными розами - тоже мне, юный Мичурин, блин! Цветоводов нам с Химой и так хватает! Акио сперва навернулся со своего телескопа, потом пополз на Арену, ибо еще не все кости себе переломал, и сверзнулся уже с площадки. Увы, шею себе он так и не свернул, так что пришлось отправлять его лезть на крышу Замка… Кидаться уже с него. Кажется, он до сих пор безуспешно пытается на него залезть… Весело, только не хватает Студенческого совета - они бы шутку над Концом Мира оценили по достоинству…»

«20 апреля. Отобрала дневник у Утены. Ибо нефиг изображать из себя шинигами - в этом мире единственная шинигами - это я, Невеста-Роза, принцесса-Ведьма. Акио и Мамийя - в лазарете: один лечится от многочисленных переломов, второй - от дичайшего приступа аллергии на розы. Немуро пока в коме - нервы не выдержали такого напряжения. Еще бы - двое суток просидеть в темном и пустом лифте, под развалинами Мемориал-Холла… И не так мозгами съедешь. Остальных пришлось оживлять. Ибо нефиг - какая же тогда здесь Академия Оотори? Здесь никто не умирает по настоящему, пока находится в стенах Академии, и пока я - Невеста-Роза. Объяснила это наглядно Утене. Глотать меч Диоса ей не понравилось. Зато теперь она знает не понаслышке, что я чувствую на дуэльной арене.

Труднее всего далось оживление Нанами - почему-то все время получалась полукорова - то рога, то копыта. Ну, да карма ее такая. Зато теперь Сайондзи меня далеко обходит и даже в мою сторону не глядит. (какая-никакая, а радость). Тоуга внезапно воспылал страстью нежной к Тендзе, но она на него ноль внимания обращает. Видимо, все еще обижена. Зато Арисугава заявила, что, как окончит Академию, станет всемирно известным детективом и будет зваться «Д». Глупо как-то. Ну, хоть медальончик теперь свой не таскает - говорит, что он где-то в бассейне потерялся, когда она топилась. Мики и Козуэ к пианино больше не подходят - боятся, что опять кого-то там придавит. И отлично, а то задолбали уже всех своей музыкой! Да, Шинохара научилась-таки готовить! Это здорово. Зато Кейко, Юйко и Айко сидят на вегетарианской диете - они теперь мясо видеть не могут. А Тсуванбуки больше не переваривает шоколад.

Короче, все как всегда - все тихо в «Датском королевстве».

(прячет свой дневничок подальше)