фик по хэллсигну(так, чтисто на вдохновении)

[Гость lady_hellsing]

Он. Бессонница. Часы.

 

Его имя было написано

на обратной стороне зеркала,

Но получилось красивое имя.

 

Тик-так. Тик-так…..

Бред. Полный бред. Он должен был появиться. Он не может исчезнуть просто потому , что есть я. Волнение и терпение - вещи несовместимые. Я спокойна, потому что мне надо терпеть. Это сердце беспокоится. Пульс раздается внутри, как стук капель в глубокой пещере. кап-кап… Каждый вечер на закате, вот уже несколько лет подряд он приходит в эту комнату, чтобы...а зачем? Я зову его сюда, но зачем?... он мой. В прямом смысле этого слова. И я не могу понять его. Он как будто выше…..

 

Дрожь прошлась от кончиков пальцев по шее и заставила приподнять брови- нужно движение; и единственный звук в следующие 10 минут это периодический стук пальцев по столешнице. Глупая, глупая , глупая девочка! Ты волнуешься? Ты, холодное существо! Да он даже не думает о том , чтобы волноваться о тебе, это просто его долг. Ему нет никакого дела. Да и тебе не должно быть. И ты знаешь , почему. Потому что он не может умереть. Это единственное, что ему не дано.

 

Я налила чай из маленького фарфорового чайничка. Кленовый чай-это знак протеста. И я хочу, чтобы все знали об этом. И ты в том числе.

 

«Долг-это страшно, детка» Говорит его голосом кто-то у тебя в голове, хотя он никогда не называл и не назовет тебя деткой. И не надейся. Ему долг не позволит. И единственное, чего ты хочешь, это смешать свою…..

 

Стоп, я слышу стук. Ах, это часы…..

 

И все, что ты когда-то знала и в чем была уверена пропадает навсегда, каждый вечер, потому, что он не вяжется со всем , что было до него. А до него не было и тебя, потому что он вечен. А ты, кстати нет.

 

Я сейчас ощущаю себя как на дне гигантских механических часов. Не только потому, что я представляю собой именно ту систему шестеренок, которая отсчитывает секунды, но и потому, что в моей голове постоянно кто-то говорит размеренным белым стихом, в чем-то похожим на молоко, которое переливают из одной кружки в другую, чтобы охладить.

….я налила в чай молока. Оно не придает вкуса, но это традиция.

Тик-так…тик-так….тик-так… а вот и бой. Тяжелый, как будто пыльный и усталый бой старинных часов, которые заводишь не ты, каждый вечер не ты приходишь в эту холодную комнату и не заводишь.

 

Ровно полночь. С меня хватит этого бреда, я сейчас закурю, и никто меня не остановит. Да кто когда меня останавливал? Чиркнула зажигалка, испустив искру. Дым вылез из сигары и пополз по сыроватому воздуху, заключенному между каменными стенами старого замка, вверх, обвил канделябр с догорающими свечами и растворился у самого потолка. Он явно был похож на живое существо. Я стряхиваю пепел….и говорю об этом про себя , как будто это какой-то знаменательный поступок, как будто я никогда не стряхивала пепел , а , впрочем , это простительно, так как психотропное тиканье часов на стене и внутри заставляет накладывать каждое действие на ломаный размер белого стиха, отдающегося где-то от внутренних стенок всех твоих вен и остальных кровеносных сосудов. Его голос говорит языком крови. Он сам-воплощение того, чего не должно быть, но оно есть и не прячется, отнюдь, во всяком случае, не от меня, во всяком случае, не сегодня.

 

Что такое? Поняла? Что ты его не звала, и тебе только показалось, что ты позвала его. и что все эти годы он приходи , когда ему вздумается, и что уходил, когда вздумается. И что все, что происходило, он мог запросто сотворить сам, а мог просто бездействовать, просто подчиняясь чему-то…высшему. И ,что вполне возможно, его могло совсем не быть.

 

Ты что, и вправду только и есть, что плод моего измученного бессонницей воображения?...тебя….нет?

 

Тик-так…..я бы и поспала, да только мне не заснуть. Я уже не знаю, кто я, после этих белых стихов. Может, я тоже просто кусок белого стиха?....я откидываю прочь сигару. Хватит, это все полный полночный бред. Одна свеча уже догорела…и луна взошла сегодня красным светом. Сегодня она просто красная, а иногда она напоминает мне его улыбку, такую красивую… чай остыл. Я смотрю на часы, те, что на стене. Пять минут первого. Так долго тянутся минуты…и никак не успокоится пульс, сердце. А жизнь, что у меня за спиной, вообще была, или я только для повествования сижу в этой библиотеке, слушаю, как тикают часы на стене, голоса внутри моей головы, жду человека…или кто он…, который не должен придти, дышу табачным дымом и не понимаю, кто я. Порой, в такие вечера мне кажется, что я и моя бессонница – один и тот же человек. Порой мне кажется, что его нет. Но иногда я слишком отчетливо его вижу перед собой….

 

У него волосы цвета вороного крыла, он сам похож на ворона, и кожа и него белая, как снег. В его положении при всем этом, естественно было бы неприлично иметь глаза какого либо другого цвета, чем красные. На его лице всегда присутствует несмываемая статичная улыбка, приоткрывающая белоснежный оскал зуб и готовая расплыться от одного уха до другого, и дохнуть на тебя морозом, наглостью и самоуверенностью, какой никогда тебе не приводилось видеть. И он следит за тобой из всех зеркал, из всех портретов, покрытых пылью, и он прикасается к твоим плечам, когда по холодным и сырым коридорам замка бродит сквозняк. Ты оглядываешься, а его и след простыл…и он никогда не скажет ни слова о том, что он делает, когда ты его не видишь.

Те, кто знает его давно, говорят, что он стар, очень стар. Те же, кто видит его впервые, говорят, что он молод, очень молод. Но все сходятся во мнении только в одном: он великолепен. Это касается и его врагов. И моих, конечно.

 

Он оправил камзол и прошел сквозь стену. Госпожа почувствовала его присутствие.

 

Это что, про меня?...

 

- Да, моя госпожа - сказал он вслух и так же вслух ухмыльнулся.

 

Я не оглядываюсь, но чувствую. Что он где-то у дальней стены за моей спиной. Оттого по ней пробежали мурашки.

 

Тик-так….и теперь я услышала, как капнул воск на деревянный стол.

 

- Эти часы… - начинаю я

- Вчера не завели.- и при том , что он отвечает на вопрос, его голос звучит, как эхо.

 

И ты понимаешь, что он есть, и он вечен.

 

- Какая сегодня… - начинаю я.

- Луна? Да она прекрасна. Хм… - продолжает он, и ты даже не думаешь о том. Что это могла сказать не ты.

Последняя свечка догорает, я слышу, как он, ступая своими каблуками, гулко отзывающимися эхом в глубине зала, подходит к столу. И я отодвигаю этот проклятый кленовый чай, и перестаю говорить белыми стихами про себя, и перестаю думать, потому, что когда он близко, это опасно. Я судорожно вздыхаю, но так, чтобы он этого не слышал. Бесполезно: он слышит все и ухмыляется.

 

- Хм….- только и произносит он, но и от этого только «хм» мурашки по коже. Тем более, когда этот звук эхом отдается и в зале и во всем замке, и на дне настенных часов, которые забыли завести, и которые стали причиной твоего же ночного бреда, и внутри твоих вен и артерий. И артерии на шее начинают бешено передавать азбуку пульса, тук-тук…

 

Да, он вечен. А я, кстати, нет. И все о чем я только думала много лет, с того самого момента, как он появился, это он. И он дышит рядом своим ледяным дыханием, он не мертв, и я жива. И я стараюсь сохранить каменное выражение лица, хотя бессонница предлагала мне ждать его, только чтобы впервые за долгое время отпустить себя. И расслабить кулаки, зажатые до белых костяшек. И единственное, чего я хочу, это смешать свою кровь…

 

- С моей,… - и он потушил свечу.