Он сидел в полумраке комнаты. За окном проносились машины, покрывая стены сеточками теней. Он думал.
«Все идет к концу» - это застряло в его мозгу как заноза. Он не мог этого обосновать или подкрепить какими- либо фактами. Он просто это знал. И так каждый раз. От этого становилось жутко.
«Всё вроде нормально… идет само собой. Никаких признаков… Мы так же целуемся, говорим, смотрим, слушаем. Но… нет, не знаю что «но». Я так же нежно о ней думаю, я так же ХОЧУ ее как женщину, я скучаю когда мы долго не видимся… Я не хочу расставаться! Не ХОЧУ! Если бы только от меня это зависело…»
Он любил вот так сидеть. Полумрак обволакивал его, успокаивал, теплой и невесомой, но прочной защитой. Звуки приглушались и он уходил в свой мир. Отрываясь от тела, но находясь внутри него, его «я» варило суп из воспоминаний, логичных рассуждений, интуиции и гипотез. И он знал. Знал и видел многое. Иногда он не мог выразить то, что открылось ему словами, сформулировать это для окружающих. Даже не иногда… это было практически постоянно. И в этот вечер он увидел скорую потерю.
«Почему последний раз всегда не считается последним? Поцелуй- вещ банальная. Ни разу, думая, что вот этот поцелуй - наш последний я не оказывался прав. Это странно, но, скорее всего, это плата. За интуицию. Я постоянно задаю себе риторические вопросы и не могу на них ответить. Даже то, что я об этом думаю доказывает, что сознание многомерно…»
Так бывало часто. Он уходил в своих размышлениях очень далеко. Как бы блуждая по лабиринту, где от главного прохода ответвляется множество других. А если свернешь в один из них, то он тут же становится главным со своими ответвлениями. И так бесконечно.
"Я должен что-то сделать… Но что? Поговорить? А если это приведет к расставанию на месте? А если… А если… Как мне надоело это «если»! Она еще мечется, не знает что ей делать… или знает, но не делает. А какая разница? У нас еще есть время. Надо его использовать.»
Он закрыл глаза руками и через несколько секунд отдёрнул их. Откинулся на спинку кресла.
«Полумрак… как он мне дорог! Счастье в мелочах. В мелочах вся жизнь. Осень и полумрак. Что может быть романтичнее и что может быть хуже?»
За окном начал капать дождь. Он встал, не включая света оделся и вышел из комнаты. В тёмной прихожей накинул серый плащ и неслышно вышел из квартиры.
Стоя у подъезда посмотрел на свое отражение в луже. Белесые волосы падали на брови, придавая лицу злое выражение. Он улыбнулся уголком рта своему отражению, поднял воротник и наступил в ухмыляющуюся лужу. Он не знал куда идти. Ему и не хотелось знать. Он думал о своем. Ноги сами вели его по мокрой Москве.
«О, мой любимый мостик. А я про него почти забыл. Странно, почему я пришел именно сюда?»
Дождь усилился, превратившись в косой ливень. Налетел порыв ветра и полы его плаща улетели за спину. Он увидел себя со стороны, как будто на черно белом фото. Мост… Полумрак рассеивается единственным фонарем, освещающим крохотный пятачок. Человек с белесыми волосами, длиной сантиметров 10, стоит, чуть-чуть ссутулившись у ограды. Косой ливень бьет его по лицу, ветер развивает полы его плаща. Волосы колышутся на ветру. Все, кроме нескольких прядей, прилипших ко лбу.
Картинка исчезла и вместо нее навалились шумы города. Сквозь них он услышал оклик. «…, мне надо с тобой поговорить».
Его имя потерялось в грохоте проезжавшей под мостом последней электрички. Он не знал который час, но почему то был уверен: она – последняя.
Он обернулся на оклик и увидел ЕЁ. Без зонта, вся мокрая, она стояла и смотрела на него полными слез глазами. Он не удивился. Только улыбнулся уголком рта, как обычно делал.
«Давай поговорим…»
Убей меня нежно...
Life is the cruelest game in the world. Noone has won it yet.
comment_114033Он сидел в полумраке комнаты. За окном проносились машины, покрывая стены сеточками теней. Он думал.
«Все идет к концу» - это застряло в его мозгу как заноза. Он не мог этого обосновать или подкрепить какими- либо фактами. Он просто это знал. И так каждый раз. От этого становилось жутко.
«Всё вроде нормально… идет само собой. Никаких признаков… Мы так же целуемся, говорим, смотрим, слушаем. Но… нет, не знаю что «но». Я так же нежно о ней думаю, я так же ХОЧУ ее как женщину, я скучаю когда мы долго не видимся… Я не хочу расставаться! Не ХОЧУ! Если бы только от меня это зависело…»
Он любил вот так сидеть. Полумрак обволакивал его, успокаивал, теплой и невесомой, но прочной защитой. Звуки приглушались и он уходил в свой мир. Отрываясь от тела, но находясь внутри него, его «я» варило суп из воспоминаний, логичных рассуждений, интуиции и гипотез. И он знал. Знал и видел многое. Иногда он не мог выразить то, что открылось ему словами, сформулировать это для окружающих. Даже не иногда… это было практически постоянно. И в этот вечер он увидел скорую потерю.
«Почему последний раз всегда не считается последним? Поцелуй- вещ банальная. Ни разу, думая, что вот этот поцелуй - наш последний я не оказывался прав. Это странно, но, скорее всего, это плата. За интуицию. Я постоянно задаю себе риторические вопросы и не могу на них ответить. Даже то, что я об этом думаю доказывает, что сознание многомерно…»
Так бывало часто. Он уходил в своих размышлениях очень далеко. Как бы блуждая по лабиринту, где от главного прохода ответвляется множество других. А если свернешь в один из них, то он тут же становится главным со своими ответвлениями. И так бесконечно.
"Я должен что-то сделать… Но что? Поговорить? А если это приведет к расставанию на месте? А если… А если… Как мне надоело это «если»! Она еще мечется, не знает что ей делать… или знает, но не делает. А какая разница? У нас еще есть время. Надо его использовать.»
Он закрыл глаза руками и через несколько секунд отдёрнул их. Откинулся на спинку кресла.
«Полумрак… как он мне дорог! Счастье в мелочах. В мелочах вся жизнь. Осень и полумрак. Что может быть романтичнее и что может быть хуже?»
За окном начал капать дождь. Он встал, не включая света оделся и вышел из комнаты. В тёмной прихожей накинул серый плащ и неслышно вышел из квартиры.
Стоя у подъезда посмотрел на свое отражение в луже. Белесые волосы падали на брови, придавая лицу злое выражение. Он улыбнулся уголком рта своему отражению, поднял воротник и наступил в ухмыляющуюся лужу. Он не знал куда идти. Ему и не хотелось знать. Он думал о своем. Ноги сами вели его по мокрой Москве.
«О, мой любимый мостик. А я про него почти забыл. Странно, почему я пришел именно сюда?»
Дождь усилился, превратившись в косой ливень. Налетел порыв ветра и полы его плаща улетели за спину. Он увидел себя со стороны, как будто на черно белом фото. Мост… Полумрак рассеивается единственным фонарем, освещающим крохотный пятачок. Человек с белесыми волосами, длиной сантиметров 10, стоит, чуть-чуть ссутулившись у ограды. Косой ливень бьет его по лицу, ветер развивает полы его плаща. Волосы колышутся на ветру. Все, кроме нескольких прядей, прилипших ко лбу.
Картинка исчезла и вместо нее навалились шумы города. Сквозь них он услышал оклик. «…, мне надо с тобой поговорить».
Его имя потерялось в грохоте проезжавшей под мостом последней электрички. Он не знал который час, но почему то был уверен: она – последняя.
Он обернулся на оклик и увидел ЕЁ. Без зонта, вся мокрая, она стояла и смотрела на него полными слез глазами. Он не удивился. Только улыбнулся уголком рта, как обычно делал.
«Давай поговорим…»
Убей меня нежно...
Life is the cruelest game in the world. Noone has won it yet.