Недавно открыл для себя данного писателя. Знакомый посоветовал прочитать "Снайпера", что я и сделал. Вещь неплохая, повеселила. Решил почитать другие произведения этого автора. Что то понравилось, что то нет. Это, конечно, не Чехов и даже не Шекли, но в чем то достаточно неплохая литература, чисто чтобы убить время.
Основных героев два.
Это Боб Ли Суэггер(мне так запомнилась его фамилия, возможны варианты). Бывший сержант КМП США, ветеран Вьетнама, снайпер, алкаш(периодически завязывает и развязывает), самурай, бог с оружием и без. В основном все же снайпер. Во Вьетнаме щелкал узкоглазых как семечки, за что получил прозвище "Гвоздильщик Боб". Характером столь суров, что ему бы в Челябинск. В веселых книжках, посвященных его подвигам, излагаются следующие эпизоды его бурной жизни.
1) "Снайпер". Какие то сволочи из бывших наемников ЦРУ решают завалить некоего митрополита для чего у них есть суперснайпер-инвалид колясочник, отличнейшая винтовка, лучшие пули и им нужен человек, который произвел бы рекогносцировку местности и по совместительству стал бы козлом отпущения. Они хитрейшим образом давят на психику Боба и он делает, что им надо. На него вешают всех собак, кроме одной. Эта псина единственный друг Боба и ее убивает один гадский гад. БОЛЬШАЯ ОШИБКА! Затем ГГ водит за нос ФБР, совокупляется с девушкой своего корректировщика(который сдох во Вьетнаме) и валит врагов в невероятных количествах. Доказывает свою невиновность, уезжает в закат.
2) "Соларатов или отданные долги"(я забыл название книги, и придумал свое). У Боба есть семья и вонючее ранчо, но злобные русские не дремлют. На дворе 1996 и к власти рвется зловещий Пашин(ветеран КГБ, коммунист и враг США). Книга длинная интрига запутанная, но весьма забавная. В славные времена Вьетнама и Агента Оранж, советские камрады забросили в Оксфорд своего агента-гомосека(да да!) который соблазнил(яволь, яволь!) видного деятеля американского антивоенного движения(он стажировался у англикосов ибо художник и дизайнер). Тот вроде пытается освободиться от этой связи, но не очень активно. На фоне маршей протеста, гомосек из КГБ организует взрыв, в результате которого гибнет вышеупомянутый дизайнер и никому не упавший ученый, исследовавший мирный атом(таким образом камрады приостановили американскую ядреную программу). Всех кто знал в лицо агента-гомосека убирают, но один из них механик рассказал, сбежав от нянек...(не та пьеса). Короче, гея видел сержант похоронной команды, который отказался сдать дизайнера в ЦРУ и за это его отправляют во Вьетнам, где он и знакомиться с Бобом. Вместе они героически мочат узкоглазых, вдвоем вырезая целый батальон. В ответ в голубом вертолете(в белом самолете) прилетает величайший русский снайпер и Олимпийский чемпион. Он тяжко ранит Суэггера, а его напарника вообще убивает насмерть. От такая предыстория. Далее будет еще много веселья вплоть до дуэли снайперов и разоблачения двойных агентов. Гомосеком, кстати, окажется тот самый кандидат в президенты Пашин(ветеран КГБ) и его взорвут к черту.
Остальные книги про Суэггера младшего весьма унылы.
Но есть еще Эрл Суэггер(папочка Боба). Герой войны с Японией. Крутейший морпех в одиночку зачистивший всю Иводзиму, медаль конгресса, чемпион флота по боксу и если бы из него гвоздей понаделать, то хана всем производителям гвоздей, так как новые бы уже не понадобились.
"И ад следовал за ним". Старый добрый юг во всей красе. Друган Эрла отправляется в какой то Гадюкинск, где в самой ужасной тюрьме для черных ставят опыты над людьми(то есть неграми, в те времена это не совсем одно и то же). Там он хамит местному начальнику и в результате оказывается в кутузке. На помощь ему отправляется Эрл. Он вытаскивает нотариуса из тюрячки(где сами знаете что делают), но по пути на поезд его самого хватают, обзывают хулиганом, а один узнал... (опять не то). Эрла чудовищно мучают. Им занимается надзиратель-альбинос по прозвищу "Великан". Но Эрл ничего им не говорит и преодолев немыслимые трудности и лишения, убегает. Он собирает команду из стрелков старперов и молодого героя голливудских вестернов(к ним присоединяется правнучка одного из старперов). Вместе они возвращаются в Гадюкино и мочат всех.
Забавный трешачок.
"Жарким летом где то, как то". Эрла нанимает вонючий политикан-прокурор чтобы покончить с бандами Нью - Йорка и Ди Каприо. Для начала Эрл и некий ветеран ФБР, замочивший Бонни и Клайд, собирают десяток молокососов из полицейских академий(среди них есть некий Френчи Шорт, запомните это имя). Чудовищная крутизна Эрла, продажность политиков, предательство Френчи, инфрокрас и еще куча треша.
"Гавана" Апофеоз. Это просто неописуемый трешак с русскими, Эрлом, мафией, Фиделем Кастро(да да тем самым) и Френчи Шортом. Тут слова не нужны. Тут надо читать.
Скрытый текст
Снаружи завывал ветер. В этом не было ничего примечательного, так как он завывал непрерывно. В конце концов, это была Сибирь, где, согласно всеобщим убеждениям, должен выть ветер. Действие происходило в Гулаге № 432, расположенном примерно в тридцати километрах к югу от Северного полярного круга и неподалеку — какие-нибудь сто пятьдесят километров — от большого города Вербанска с космополитическим населением в тридцать пять человек, где заканчивалась железная дорога.
— Господа, — сказал номер 4715, поднимая руку с зажатым в пальцах тараканом, — вам, живущим, я посвящаю эту родственную душу.
К числу упомянутых живущих относились: Латковский; зэк № 0567 некто Рубель, оппозиционер; зэк № 9835 Меншов, известный карьерист, убивший сотни людей на службе у Берии и в результате оказавшийся так далеко на севере, как никто другой; зэк № 6854 Тулов, сионистский шпион: зэк № 4511 Барабия, французский и американский шпион: зэк № 2378 Краков, уклонист и вредитель, и... Перечислять пришлось бы очень долго: барак был полон бывших офицеров разведки, дипломатов и простых солдат, которые так или иначе не угодили режиму или, что вероятнее, его Хозяину и волшебным образом превратились в зэков, приговоренных к медленному умиранию здесь, среди непрерывно завывающих ветров, и питавшихся супом из свеклы, изредка картофелем да еще тараканами.
— Да ешь ты, черт тебя возьми! — рявкнул кто-то со стороны.
Номер 4715 так и поступил. У него уже давно не возникало ни малейших сомнений по этому поводу. Насекомое хрустнуло у зэка на зубах, затем еще раз и еще, когда его раскусили сначала на две, потом на четыре части, а затем растерли в мелкое крошево силы, далеко превосходившие возможности его сознания.
Всплеск чрезвычайно резкого странного запаха встряхнул мозги номера 4715, о чем-то напомнив ему. А в самом деле, о чем? Может быть, о паэлье[Паэлья — испанское блюдо из риса с шафраном, мяса, курятины, рыбы и других морепродуктов и овощей.], которую он ел в Испании в тридцать шестом, — паэлье с хрустящими креветками, кальмарами и острейшим томатным соусом? Или о луковом супе, казавшемся в Сталинграде совершенно восхитительным после яростного сражения, которое тянулось весь зимний день под непрерывным снегопадом? Или о телячьих сосисках с квашеной капустой, которые он ел в разрушенном немецком городке в сорок пятом, перед его последним арестом.
Насекомое бесследно исчезло, оставив на языке привкус, который будет ощущаться еще несколько часов.
Акцию номера 4715 приветствовали бурными аплодисментами. Ничего занимательнее представления с тараканом барак не видел с тех пор, как зэк № 2098 умер, харкая кровью и проклиная Хозяина, несколько месяцев, а может быть, и лет назад.
— Спасибо, друзья мои, — сказал исполнитель представления.
И это была чистая правда: они были его друзьями, эти люди с изнуренными лицами и бритыми черепами, со скулами, похожими на шарики от кровати, с темными ввалившимися глазами, взгляды которых от перенесенных страданий сделались строгими и проницательными. Завтра снова дорога, вечная дорога, на которой они трудились в любой мороз, дорога, которая убьет их. Она строилась, поскольку существовала теоретическая возможность, что Хозяин когда-нибудь захочет совершить поездку на Северный полюс.
Хотя Хозяин недавно умер и уже никогда не сможет осуществить подобное, это событие, похоже, совершенно не затронуло дорожных строителей из Гулага № 432. Вперед, к Северному полюсу, во славу торжествующего социализма!
Старший сержант, в прошлом ас-танкист из Пятой ударной армии маршала Коншавского, воевавший под Курском, имел неосторожность произнести несколько сочувственных слов по отношению к бедным немецким ублюдкам, которых ему пришлось расстрелять из пулемета после того, как эти самые ублюдки сдались (такой в то время действовал приказ НКВД). Этого хватило, чтобы по окончании войны его отправили на службу в 432-й лагерь, невзирая ни на полную грудь медалей, ни на двадцать восемь уничтоженных нацистских танков.
Скрытый текст
Это был его наставник, его учитель, его крестный отец, его предатель, его следователь, его подневольный мучитель, судья, вынесший ему приговор, прославленный волшебник тайной службы, некто П. Пушкин, когда-то университетский профессор и чемпион по шахматам, а затем солдат в секретных войнах Красного завоевания. П. Пушкин был олицетворением воина, настоящим казаком, воспринимавшим всех противников как проявление чистого зла и считавшим, что они предназначены только для уничтожения. У этого блестящего и даже очаровательного человека был один крупный недостаток, являвшийся в то же время достоинством, делавшим его чуть ли не гением: он никогда и ни в чем не знал умеренности. Он был одет в форму генерала НКВД, а грудь мундира украшало такое количество орденских ленточек, какого не было даже у старшего сержанта Коблиского.
— Я знаю, Спешнев, что у тебя есть все основания для недовольства, — сказал Пушкин. — Конечно же, жизнь здесь далеко не мед. И хотя никто и никогда не станет приносить никаких официальных извинений, я думаю, что вскоре кое-кто признает, что были допущены некоторые ошибки. Разумеется, встряски время от времени полезны, но Хозяин зашел слишком далеко. Я заявил ему это в лицо, да-да, прямо в лицо. «Хозяин, — сказал я, — я готов на все ради дисциплины и порядка, ради того, чтобы народ и дальше ходил по струнке, но разве вам не кажется, что вы посадили слишком уж многих?» Но ты же знаешь Хозяина, он всегда держит карты вплотную к жилетке. Он лишь улыбнулся своей загадочной улыбкой и снова заговорил о своей программе.
Эти слова, конечно, были государственной изменой, и любой, кто произнес бы хоть что-то подобное, немедленно угодил бы в застенок, а комиссия еще до обеда приговорила бы его к пуле из пистолета Токарева в затылок. Но Хозяин был мертв, и жизнь уже начала меняться.
— Вот что я тебе скажу, Спешнев, — произнес он шепотом. — Может быть, тебе даже повезло, что ты оказался здесь, хотя, конечно, и здесь было не до веселья. Это так, но Москва в последние годы, когда Хозяин лишился рассудка, была ужасным местом. Страх, паранойя, предательство, выбивание бюрократии, причем порой по три и по четыре раза подряд, жестокие игры «черных марусь»[«Черная маруся» — так в сталинские времена часто называли машины для перевозки арестованных.], увозивших одних и проезжавших мимо других. Нет, это было совсем невесело. Мало кто мог понять, что делать и как себя вести. Здесь, по крайней мере, все было ясно.
Но Спешнев не мог сдержаться и не съязвить.
— Да, генерал, — весело сказал он, — как часто, просыпаясь в четыре утра и бодро шагая по заснеженной равнине, чтобы поскорее начать делать эту проклятущую дорогу к Северному полюсу, я говорил себе: «Я самый удачливый человек на всей земле и могу только возблагодарить звезды, что за моей спиной стоит генерал Пушкин и присматривает за мной!»
Пушкин проигнорировал иронию: сегодня он был в благодушном настроении.
— Спешнев, я с огромным удовольствием проделал весь этот путь только для того, чтобы лично объявить о твоей реабилитации! Спешнев, я отчаянно добивался правосудия в твоем деле, я выдержал самую настоящую войну! Я никогда не забывал о тебе, Спешнев, даже когда все остальные выкинули тебя из памяти. Именно мне, Пушкину, ты должен благодарно кланяться до земли. Я, Пушкин, возвращаю тебе жизнь!
— И что же это значит? Неограниченный доступ к тараканам?
— Совершенно неограниченный.
И моя любимая цитата.
— Выходит, я должен помогать режиму, который дважды сажал меня в тюрьму? Помогать истово, энергично и инициативно?
— Разумеется. Здесь имеется один-единственный парадокс, который ты сам только что сформулировал. Ты, конечно же, видишь вопиющее противоречие в том, что мы подвергаем тебя несправедливому наказанию, заставляем вытерпеть тяжелые муки, доводим чуть ли не до смерти, а потом требуем от тебя героического служения. Мелкий человек, скорее всего, уравнял бы весы, добавив на одну чашу свою обиду и возмущение. И лишь очень значительный человек может вообще стереть все это противоречие одним лишь волевым усилием. Спешнев, я даже не буду спрашивать, согласен ли ты. Потому что уже знаю ответ.
— Но ведь альтернативы действительно нет, не так ли? Тем более после чая, душа и американского табака. Кто может сказать «нет»?
— Никто, малыш сорок семь пятнадцать. Никто.
Шикарно, просто слов нет.
А если еще знать, что Эрла пристрелят через пару лет по заказу Френчи(ЦРУ), а Френчи запытает до смерти Спешнев(газовой горелкой), а Спешнева убьют в США в восьмидесятых годах, а...
Короче. Гавану надо читать. Такого про родину давненько не читывал.
Сообщение отредактировал Метцгер: 20 Март 2013 - 17:30
