Стихи

Дань любимому Поэту.

Иосиф Бродский
Муха (1985)

Отрывок.

XIII

Теперь нас двое, и окно с поддувом.
Дождь стекла пробует нетвердым клювом,
нас заштриховывая без нажима.
Ты недвижима.

Нас двое, стало быть. По крайней мере,
когда ты кончишься, я факт потери
отмечу мысленно -- что будет эхом
твоих с успехом

когда-то выполненных мертвых петель.
Смерть, знаешь, если есть свидетель,
отчетливее ставит точку,
чем в одиночку.

очень понравился стих Алины Витухновской "Умри, лиса, умри", именно в такой подаче Владимира Епифанцева:
(nsfw)

Сообщение отредактировал Guitar Otoko: 24 Май 2010 - 22:59

Елена Михайлик:

Александр Андреич, товарищ Чацкий,
Нечувствительно попал в переплет.
По его квартире - пустой, холостяцкой,
Бродит перепуганный кот,
Повторяет хозяйскую траекторию,
Вяло препирается с окрестной зимой,
Но из тех, кто раньше ушел в историю,
Ни один не вернулся домой.

Александр Андреич сидит в теплушке
Поезд идет в Уфу.
Придорожные елочные игрушки
Догорают в сыпном тифу.
Пулемет над озером глотку рвет,
и тот, кто ответственен за пейзаж,
Уже не помнит, кто здесь живет
и кто кому персонаж.

Александр Андреич говорит односложно,
И по картам выискивает тишину,
вычисляя рубеж, на котором возможно
Закрепиться и остановить волну.
Он мог бы, наверное, иное значить,
Подчиниться горячечным ночным голосам.
Но автор убит, а город захвачен –
И он теперь выбирает сам

На 70-ти летие.

Отрывок

Sad man jokes his own way

Я не философ. Нет, я не солгу.
Я старый человек, а не философ,
хотя я отмахнуться не могу
от некоторых бешеных вопросов.
Я грустный человек, и я шучу
по-своему, отчасти уподобясь
замку. А уподобиться ключу
не позволяет лысина и совесть.
Пусть те правдоискатели, что тут
не в силах удержаться от зевоты,
себе по попугаю заведут,
и те цедить им будут анекдоты.
Вот так же, как в прогулке нагишом,
вот так -- и это, знаете, без смеха --
есть что-то первобытное в большом
веселии от собственного эха.
Серьезность, к сожалению, не плюс.
Но тем, что я презрительно отплюнусь,
я только докажу, что не стремлюсь
назад, в глубокомысленную юность.
Так зрелище, приятное для глаз,
башмак заносит в мерзостную жижу.
Хоть пользу диалектики как раз
в удобстве ретроспекции я вижу.

Я не гожусь ни в дети, ни в отцы.
Я не имею родственницы, брата.
Соединять начала и концы
занятие скорей для акробата.
Я где-то в промежутке или вне.
Однако я стараюсь, ради шутки,
в действительности стоя в стороне,
настаивать, что "нет, я в промежутке"...

И. Бродский (с)

Сообщение отредактировал Tyz-In: 25 Май 2010 - 15:37

Текст песни, про двух братьев и одну Рыбу. =)

Я видел небо в стальных переливах
И камни на илистом дне
И стрелы уклеек, чья плоть тороплива,
Сверкали в прибрежной волне

И еще было море, и пенные гривы
На гребнях ревущих валов
И крест обомшелый, в объятиях ивы,
Чьи корни дарили мне кров.

А в странах за морем, где люди крылаты,
Жил брат мой, он был королем
И глядя, как кружатся в небе фрегаты,
Я помнил и плакал о нем.

Брат мой, с ликом птицы, брат с перстами девы,
Брат мой!
Брат, мне море снится, черных волн напевы,
Брат мой

В недоброе утро узнал я от старца
О Рыбе, чей жир - колдовство
И Клятвою Крови я страшно поклялся
Отведать ее естество.

А старец, подобный столетнему вязу,
Ударил в пергамент страниц -
"Нажива для рыбы творится из глаза -
Из глаза Властителя Птиц".

Брат мой, плащ твой черный
Брат мой, стан твой белый
Брат мой, плащ мой белый
Брат мой, стан мой черный
Брат мой!

Брат мой, крест твой в круге
Брат, круг мой объял крест
Брат мои, крест мой в круге
Брат, круг твой объял крест
Брат мои!

Я вышел на скалы, согнувшись горбато
И крик мой потряс небеса -
То брат выкликал на заклание брата,
Чтоб вырвать у брата глаза

И буря поднялась от хлопанья крылий -
То брат мой явился на зов
И жертвенной кровью мы скалы кропили,
И скрылись от взора Богов

Брат мой, взгляд твой черный
Брат мой, крик твой белый
Брат мой, взгляд мой белый
Брат мой, крик мой черный
Брат мой!

Брат, где твой нож - вот мой,
Брат, вот мой нож, твой где
Брат, где нож твой - вот мой
Вот мой нож, мой брат, мои...
Брат мой!

И битва была, и померкло светило
За черной грядой облаков
Не знал я, какая разбужена Сила
Сверканием наших клинков

Не знал я, какая разбужена Сила
Сверканием наших клинков
И битва кипела, и битва бурлила
Под черной грядой облаков!

Чья клубится на востоке полупризрачная тень?
Чьи хрустальные дороги разомкнули ночь и день?
Кто шестом коснулся неба, кто шестом проник до дна?
Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна?

Се, грядущий на баркасе по ветрам осенних бурь,
Три зрачка горят на глазе, перевернутом вовнутрь
Се, влекомый нашей схваткой правит путь свой в вышине
И горят четыре зрака на глазу, что зрит вовне...

И рухнул мне под ноги брат обагренный,
И крик бесновавшихся птиц
Метался над камнем, где стыл побежденный
Сочась пустотою глазниц.

И глаз наживил я, и бросил под глыбу.
Где волны кружатся кольцом -
Удача была мне, я выловил Рыбу
С чужим человечьим лицом

Я рыбы отведал, и пали покровы,
Я видел сквозь марево дня,
Как движется по небу витязь багровый,
Чье око взыскует меня

Ладони я вскинул - но видел сквозь руки,
И вот мне вонзились в лице
Четыре зрачка на сверкающем круге
В кровавом и страшном кольце

И мысли мне выжгло, и память застыла,
И вот, я отправился в путь
И шел я на Север, и птица парила,
И взгляд мой струился как ртуть

Я спал под корнями поваленных елей,
А ел я бруснику и мед
Я выткал надорванный крик коростеля
Над зыбью вечерних болот

И в странах бескрайнего льда и заката.
Где стынет под веком слеза,
Пою я о брате, зарезавшем брата
За Рыбу, чья пища - глаза...

Сергей Калугин (с)
Рассказ Короля-Ондатры о рыбной ловле в пятницу

Понравились эти стихи.

"Я И СТАРАЯ ДАМА"

Жертва козней собеса, маразма, невроза,
в сальном ватнике цвета "пыльная роза",
с рюкзаком за спиной, полным грязного хлама,
в знойный полдень проходит под окном моим дама.
Так задумчиво, что и жара ей не в тягость.

Десять лет (т.е. лет - с июня по август)
после утренних лекций под окном ровно в полдень
наблюдал я цветочек этот Господень.
Будь я Зощенкой, Шварцем или Олешей,
я б сумел прочитать в этой всаднице пешей,
в этом ангеле, бледном от серого пота,
сладкозвучный оракул: "Нищета есть свобода".

Только где те писатели? где тот оракул?
где то чтение знаков? где тот кот, что наплакал
веры? Нету. Писатели тихо скончались.
Вместе с ними религия, психоанализ,
символизм и вермонтская летняя школа.
Лишь осталась картина, на манер протокола -
занесенная в память: "Я и старая дама".

Обрамляет картину белая рама
от упавшего в прошлое чужого окна.

И другая картина пока не видна.

(1987 - 1997)

"ВСЯКОЕ БЫВАЕТ"

Бывает, мужиков в контору так набьётся -
светлее солнышка свеченье потных рож.
Бывает, человек сызранку так напьётся,
что всё ему вопит: "Ты на кого похож?"
"Ты на кого похож?" - по-бабьи взвизги хора
пеструх-коров, дворов и курочек-рябух.
"Я на кого похож?" - спросил он у забора.
Забор сказал что мог при помощи трёх букв.

(Лев Лосев)

Сообщение отредактировал Tyz-In: 03 Июнь 2010 - 18:09

Николай Гумилев

Орел

Орел летел все выше и вперед
К Престолу Сил сквозь звездные преддверья,
И был прекрасен царственный полет,
И лоснились коричневые перья.

Где жил он прежде? Может быть, в плену,
В оковах королевского зверинца,
Кричал, встречая девушку-весну,
Влюбленную в задумчивого принца.

Иль, может быть, в берлоге колдуна,
Когда глядел он в узкое оконце,
Его зачаровала вышина
И властно превратила сердце в солнце.

Не все ль равно?! Играя и маня,
Лазурное вскрывалось совершенство,
И он летел три ночи и три дня
И умер, задохнувшись от блаженства.

Он умер, да! Но он не мог упасть,
Войдя в круги планетного движенья.
Бездонная внизу зияла пасть,
Но были слабы силы притяженья.

Лучами был пронизан небосвод,
Божественно холодными лучами.
Не зная тленья, он летел вперед,
Смотрел на звезды мертвыми очами.

Не раз в бездонность рушились миры,
Не раз труба архангела трубила.
Но не была добычей для игры
Его великолепная могила.

Приятно удивлён, что анимешники не забывают моего любимого русского поэта, Гумилёва. Это замечательно!

По теме, If Киплинга:

If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don't deal in lies,
Or being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise:

If you can dream -- and not make dreams your master;
If you can think -- and not make thoughts your aim;
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build'em up with worn-out tools:

If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: "Hold on!"

If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings -- nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that's in it,
And -- which is more -- you'll be a Man, my son!

Перевод Лозинского:

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и с друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег,-
Тогда весь мир ты примешь, как владенье,

Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Сообщение отредактировал Tono: 04 Июнь 2010 - 07:09

Из тех стихотворений, которые врезаются в память. Странно, что еще не упоминали.
Отрывок.

Пауль Целан
Фуга смерти
Чёрное молоко рассвета мы пьём его на ночь
пьём его в полдень и утром мы пьём его ночью
мы пьём и пьём
и роем могилу в воздушных пространствах где лежать не так тесно
некто живёт в своём доме играет со змеями пишет
пишет когда стемнеет в Германию твои золотые волосы Маргарита
пишет он и выходит из дому и звёзды сверкают свистит своим псам
евреям своим свистит пусть вылезают и роют могилу в земле
он отдаёт нам приказ играйте да так чтоб хотелось сплясать
Чёрное молоко рассвета мы пьём тебя ночью
пьём тебя утром и в полдень пьём тебя на ночь
мы пьём и пьём
некто живёт в своём доме тот кто играет со змеями тот кто пишет
пишет когда стемнеет в Германию твои золотые волосы Маргарита
твои пепельные волосы Суламифь

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

(с)Вера Полозкова

Сообщение отредактировал Саффи: 10 Июнь 2010 - 22:35

В восьмом классе
Мы начали изучать химию,
Там рассказали, что если что-то нагреть,
Оно плавится и течет каплями,
А потом остывает и становится таким же.
Я спросила у мамы:
"А деревья, когда сгорают,
Тоже должны превращаться в капли,
А потом застывать и становиться такими же?"
"Нет, - ответила мама, - деревья сгорают совсем.
Но это уже органика,
Тебе еще это рано знать".

С тех пор я не люблю химию.
Зачем мне наука,
В которой деревья сгорают
Насовсем?

(с) izubr

Апокалиптические стихи.

На седьмом ли, на пятом небе ли,
Не о стол кулаком, а по столу,
Не жалея казенной мебели,
Что-то Бог объяснял апостолу,
Горячился, теряя выдержку,
Не стесняя себя цензурою,
А апостол стоял навытяжку,
И уныло блестел тонзурою.

Он за нас отдувался, каинов,
Не ища в этом левой выгоды.
А Господь, сняв с него окалину,
На крутые пошел оргвыводы,
И от грешной Тверской до Сокола
Птичий гомон стих в палисадниках,
Над лукавой Москвой зацокало
И явились четыре всадника.

В это время, приняв по разу, мы
Состязались с дружком в иронии,
А пока расслабляли разумы,
Апокалипсис проворонили.
Все понять не могли – живые ли?
Даже спорили с кем-то в «Опеле»:
То ли черти нам душу выели,
То ли мы ее просто пропили.

А вокруг, не ползком, так волоком,
Не одна беда, сразу ворохом.
Но язык прикусил Царь-колокол,
И в Царь-пушке ни грамма пороха...
Только мне ли бояться адского?
Кочегарил пять лет в Капотне я,
И в общаге жил на Вернадского -
Тоже, та еще преисподняя!

Тьма сгущается над подъездами,
Буква нашей судьбы - «и-краткая».
Не пугал бы ты, Отче, безднами,
И без этого жизнь не сладкая.
Может быть, и не так я верую,
Без креста хожу под одеждою,
Но назвал одну дочку Верою,
А другую зову Надеждою.

Игорь Царев "Апокалипсис"

пот высыхает струйкой вдоль позвонков.
если я закричу, позовут врача.
шёпотом - чтобы стало опять легко -
я начинаю рассказ. не могу молчать.

я здесь давно, на зарубки не хватит стен.
камера три на три, потолок, кровать.
здесь не бывает тот, кто благословен,
даже если его хорошо позвать.

лампа на потолке - весь нехитрый уют.
свет бесполезен за неимением книг.
если всё делать верно, почти не бьют,
им хватает своей подковёрной возни.

впрочем, эксперименты - рутинный труд.
два электрода, ада на полчаса.
может быть, раз в неделю тебя заберут,
и только. этот ад сродни небесам.

хуже другое - вернее, хуже стократ:
это прокрустово ложе дрянного сна.
я ничего не знаю, сказал сократ,
мне бы его совсем никогда не знать.

помните, что увидал святой иоанн,
горечь вкусив? как такое забыть.
будущий крах престолов и царств и стран,
огненные слова в книге судьбы.

после явился небесный иерусалим.
в белых одеждах муж и его войска.
тот, кто его, остался неопалим,
стало ненужным дальше его искать.

я же всё вижу другое в проклятом сне.
будет и глад, и смерть, и война, и мор.
вы не поверите, нет, ну конечно нет:
после того, как мир превратится в морг,

люди не встанут на ангельский зов трубы.
люди не встанут, некуда будет вставать.
люди совсем, совсем перестанут быть,
я просыпаюсь всегда под эти слова.

те мне не верят. другими им и не стать.
слыть сумасшедшим проще, чем доказать.
ну а пока задача моя проста -
я постараюсь не закрывать глаза.

Дмитрий Тиманович "Пророк"

Уолт Уитмен
Серый и хмурый стан, за час до рассвета

Перевел К.С. Фарай

Серый и хмурый стан, за час до рассвета
Я вышел из палатки, гонимый бессонницей,
И спустился по узкой тропинке, ведущей к полковому госпиталю.
Там три фигуры, распростертые на носилках,
Три бездыханных тела, оставленных в тишине
Увидал я, и каждое было одеялом накрыто,
Светло-коричневым шерстяным одеялом,
Тяжелым и пыльным, обворачивающим все.

Бесшумно подкрался я, и застыл, потрясенный.
Потом с лица одного из них стянул одеяло:
Кто ты, мудрый седоволосый старик,
С глазами, что потонули в морщинах?
Кто ты, мой старый товарищ?
Медленно и не дыша, приблизился я ко второму -
Кто ты, мой возлюбленный сын, с румянцем еще на щеках?

Третий - не стар и не юн, со спокойным лицом,
Подобным мутно-желтой слоновой кости.
Человек, мне кажется, я знаю тебя, - в твоем лице признаю
Черты самого Христа. Бездыханный
Божественный брат, здесь опять он лежит.

Сакура вовсе не пахнет

Сакура вовсе не пахнет, вдыхай - не вдыхай,
Что с пустоцвета возьмешь, кроме грез и обмана?
Он изнутри не так сладок, заманчивый рай,
Мир, где "гора" называется попросту "яма".
Город, в котором в толпе ты всегда одинок,
Перебинтованный насмерть бетоном развязок,
Западный город, в котором внезапно восток
Выглянет тануки хитрым из бабкиных сказок
Гета надену, чтоб звонче звучали шаги.
Выберу оби с оттенком нежнейшей печали.
В сердце впечатан судьбой иероглиф любви...
Саёнара... Ностальгией вы это назвали?

Клер

Творчество пользователей с Литфорума.

Осенняя аллея

Я хочу сказать вам очень много:
Как стоял в цветах бронежилета,
Липовый отряд - стерег дорогу,
Продержавшись до отхода лета.

А потом янтарные береты
Заломили лихо на макушку,
Мчались дни, как спицы у кареты...
Сколько их осталось, а, кукушка?

Как библиотекарь одинокий
Шелестит поблекшими листами,
Равнодушно вглядываясь в строки,
Цифр, сопровождаемых крестами,

Так и липы осень пролистала,
И в аллее пролегла закладка
Из прозрачного и белого кристалла -
Снег ложится, словно сахар, сладко...

В черных ветках путаясь, столетья
Застревают по краям бульвара.
Ветви небо словно хлещут плетью:
Небо мрачно, холодно и старо.

И земля безвидна и пустынна...
Снег на почве, словно сахар в чае;
Странно, как унылая картина
Боли в сердце тихо размягчает.

Я хочу сказать вам очень мало -
Иногда я, правда, сожалею,
Что люблю, когда листва опала,
Не поняв зеленую аллею.

Альтазир (с)

Барто

Вот и меня не стало.
Вот и тебя не станет.
Речка журчит устало –
Что остаётся Тане?

Мячик, цветастый мячик -
Синий, зеленый, алый.
Лето, ветрянка, дача,
Салочки, выбивалы,

Прятки – никто не найден
В зарослях и подвалах.
Взрослые тёти – дяди.
Синий, зелёный, алый.

Все утопает в речке -
Куклы, сандалии, дачи,
Домики, человечки…
Таня стоит и плачет.

Робко заходит в воду,
Ноги босые студит,
Плачет и ждет чего-то.
Но ничего не будет.

Bete Noire ©

Камелот

Испокон веков здесь живут на ощупь,
Здесь коровы тучны, а девы тощи,
Здесь по осени ищут Грааль…
Остывает день, и в озябшей роще
Догорает вороний грай.

Так ложится темень на жизни наши
Тяжелей железа, чернее сажи –
Вязкий список скорбей и бед.
Боже! сколько грязи в родном пейзаже –
Ни конца ей, ни края нет.

А Тебе мараться о нас негоже,
Мы смиренно молим – оставь нас, Боже,
Ланселотов и гвиневер.
Мы и так сползаем, плевком по роже,
В мясорубку небесных сфер.

Здесь по горло сыты вином и хлебом,
Здесь худы коровы, дебелы девы,
И плевать, что который год,
Потемнев от гнева, глядится небо
В опрокинутый Камелот.

Bete Noire ©

Классика.

И.Гете. ЛЕСНОЙ ЦАРЬ (перевод В. А. Жуковского)

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.

"Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?" -
"Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой". -
"О нет, то белеет туман над водой".

"Дитя, оглянися; младенец, ко мне;
Веселого много в моей стороне:
Цветы бирюзовы, жемчужны струи;
Из золота слиты чертоги мои".

"Родимый, лесной царь со мной говорит:
Он золото, перлы и радость сулит". -
"О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы".

"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей
Узнаешь прекрасных моих дочерей:
При месяце будут играть и летать,
Играя, летая, тебя усыплять".

"Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей". -
"О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне".

"Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой". -
"Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать".

Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал...
В руках его мертвый младенец лежал.

Сообщение отредактировал Tyz-In: 27 Июль 2010 - 17:29

Будет ласковый дождь...
Рэй Брэдбери

Будет ласковый дождь,
будет запах земли,
будет пенье стрижей
от зари до зари.

И ночные рулады
лягушек в прудах
и кипение слив
в белопенных садах.

Синегрудый комочек
слетит на забор
и малиновки трель
выткет звонкий узор.

И никто, и никто
не вспомянет войну,
пережито, забыто,
вспоминать ни к чему.

И ни птица, ни ива
слезы не прольёт,
если сгинет с земли
человеческий род.

И весна и весна
встретит новый рассвет,
не заметив,
что нас уже нет...

Наверное я ужасно надоел всем тем, кто хоть иногда читает эту тему, поэтому выложу несколько стихов и на время успокоюсь.

DEJА

Не может быть, весна, весна!
Зарница блещет, как блесна.
Грохочет высь, что твой расстрел...
Куда же я смотрел?

Валом в леса народ валит.
Настал твой час, вперёд, москит!
Ветвись, крапива! Час настал.
А я проспал, проспал.

Я в зыбких водах забытья
тонул, и мнилось мне, что я
качу из ссылки ко двору...
Ах, право, не к добру!

Была тропа чиста, пуста.
Но заяц прыгнул из куста -
и почву выбил из - под ног.
О заяц! как ты мог?

Твержу душе: очнись, душа!
Душа в ответ: dejа! dejа!
А что "dejа", когда уже -
ни слёз ни звёзд в душе?..

Фальцет фальшив, стопа крива,
зубов давно не тридцать два.
Не тридцать два давно и лет.
О юность! где твой след?

Опять окно открыть и взвыть:
весна, весна! Не может быть.
Всё ближе к горлу бечева.
Но делать нечего.

Подруга дней моих былых,
в краях замолкшая иных!
Звони хоть ты мне в сутки раз.
Не дай, чтоб я угас.

Звони солгать, шепнув "люблю".
Звони всегда, я редко сплю.
Во лжи тебя не упрекнут:
я сам и лжец и плут.

И ты не верь, не верь лгуну!
Не выл он сроду на луну.
Горазд впадать он в томный тон -
к испугу дев и жён.

А сам - и весел, и здоров,
и ловко склеил десять строф,
и рожи корчит у окна:
не может быть! Весна...

Михаил Щербаков (с)

Через два года
высохнут акации,
упадут акции,
поднимутся налоги.
Через два года
увеличится радиация.
Через два года.
Через два года.

Через два года
истреплются костюмы,
перемелем истины,
переменим моды.
Через два года
износятся юноши.
Через два года.
Через два года.

Через два года
поломаю шею,
поломаю руки,
разобью морду.
Через два года
мы с тобой поженимся.
Через два года.
Через два года.

И. Бродский (с)

СТАНЬ САМИМ СОБОЙ
Werde der du bist.
Гете

Когда тебе придется туго,
Найдешь и сто рублей и друга.
Себя найти куда трудней,
Чем друга или сто рублей.

Ты вывернешься наизнанку,
Себя обшаришь спозаранку,
В одно смешаешь явь и сны,
Увидишь мир со стороны.

И все и всех найдешь в порядке.
А ты - как ряженый на святки -
Играешь в прятки сам с собой,
С твоим искусством и судьбой.

В чужом костюме ходит Гамлет
И кое-что про что-то мямлит,-
Он хочет Моиси играть,
А не врагов отца карать.

Из миллиона вероятий
Тебе одно придется кстати,
Но не дается, как назло
Твое заветное число.

Загородил полнеба гений,
Не по тебе его ступени,
Но даже под его стопой
Ты должен стать самим собой.

Найдешь и у пророка слово,
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышки озаренья
Собой угадан до конца.

Арсений Тарковский (с)

Был томный, вечер весь исполненный печали,
В озябших окнах отражались фонари.
Я понял: ты поймешь меня едва ли.
Что проку – говори, не говори.

Да, ты вольна иметь свое сужденье.
Я уважаю доводы твои,
Но, я – мужчина, я имею мненье.
Тебе известны принципы мои!

Мне не престало их менять, как юбки
Меняешь ты, по прихоти души.
Да, я готов терпеть, за убежденья, муки.
Весь век прожить в непонимания глуши.

Но, отказаться от своих воззрений -
Предать все то, чем свято дорожил,
Метаться в вечном сумраке сомнений?
Не для того я жизнь свою прожил!

Твои капризы и сиюминутные причуды
Не смогут разум мой поколебать.
Пусть в доме вовсе не останется посуды,
Я буду твердо на своем стоять!

Я требую: уймись, не доводи до точки,
Ведь для меня, ты знаешь, в гневе нет преград!
Сказал: сначала – кашу, а потом – с торта цветочки!
Я прав! Тебе – всего лишь три, а мне – все пятьдесят!

Не могу обойти вниманием такую личность как Янка Дягилева.

Как жить

Как жить – на собрании подскажут

Что пить почитай в Указе

Что есть – в «Полезных советах»

Указ прочитай три раза

И два – о крылатых ракетах



Где жить разузнай в исполкоме

На что – разве это важно?

Что петь тебе скажут в горкоме

Борцом будь за мир отважным.



С кем спать – спроси у ячейки

Дадут там ответ достойный

Позором клейми недоделки

«Нет!» крикни звёздным войнам



Что не так – обратись в газету

И в радиопередачу

Помогут отцовским советом

И недруги все заплачут.



Зарплату отдай в фонд мира –

Пусть в мире смеются дети!

С начальством будь скромным и смирным:

Оно за тебя в ответе



Вступай в ДОСААФ скорее

Крепи страны оборону:

В месяц тридцать копеек –

И за оборону спокоен.



Партии нашей – Слава!

Пройдя поклонись обкому

Да здравствует наша держава

Великие наши законы



В жизнь Ильича заветы

Вперёд – снами алые стяги

Все мы за мир в ответе

Поднимем повыше флаги!

Ты знаешь, у нас будут дети
Самые красивые на свете
Самые капризные и злые,
Самые на голову больные.
Мы их прокормить не сможем,
Все эти голодные рожи,
В возрасте уже около года
По тридцать два зуба у каждого урода.
Чтобы они нас стобой не съели,
Мы их будем держать в черном теле,
Лупить как сидоровых коз,
И босиком - прямо на мороз!
И вот тогда они будут послушны,
И мир лучше и лучше
С каждым днем будет становиться,
У нас их так много родится...
Мы им игрушек покупать не будем,
Это можно лишь нормальным людям,
А эти как схватят в лапы
И будут грызть и кидать на пол...
В школу тоже их водить не стоит,
Тут любой учитель сразу взвоет,
Когда ему в канун восьмого марта
Слегка нагадят прямо на парту...
У них не будет бога, кроме рока,
А самое главное - их будет много,
Я буду их рожать каждую неделю,
Мир станет таким, как мы с тобой хотели...
Нас окружат родственные души,
И мир лучше и лучше
С каждым днем будет становиться...
Мы как тараканы будем плодиться...

А это уже стихи других авторов.

Человек с головой коня

Дождь и ветер скреблись в окно,
Было страшно мне и темно,

В эту ночь посетил меня
Человек с головой коня.

Он пришел разогнать тоску
И принес бутыль коньяку.

Стало нам веселей вдвоем.
Он сказал мне: давай споем!

И запели мы Ермака,
Задушевно, не в лад слегка,

И пронзительный ветровой
Был аккомпаниментом вой.

На заре ушел от меня
Человек с головой коня.

Если б он не пришел помочь,
Я б повесился в эту ночь.

© Владимир Ковенацкий

Добро - оно должно быть с кулаками,
С наколкой синей на запястье "ВАРЯ",
И быть должна давно небритой харя,
И пиво пить должно Добро с дружками!

А Зло - оно должно быть с синяками,
Должно реветь при каждом при ударе,
Беспомощно в пыли руками шаря...
А глазки злые за разбитыми очками!

Борьба Добра и Зла идёт давным-давно!
И зачастую трудно разобраться,
К кому припасть, куда пойти-податься?

Зло выбрать иль Добро? И с кем же заодно
Жить и любить, бороться и смеяться?
Непросто это всё. Вот то-то и оно...

© Владимир Маурин