Сообщений в теме: 287

[Akihito Konnichi]

О последнем произведении. Да, жутковато, но именно иносказательно, полусказочно, полусказово порой лучше всего донести простые истины. Не один десяток лет люди вопрошали: откуда берутся такие сволочи, как Гитлер, маньяки разные. Вот одна из версий. По версии автора мы не властны над собой...Мы - это тени других существ.

[IRROR]

Кстати, кто угадает, хто цэ таки Си, тому приз - бобросказка на заказ

Акихито, тебе и так полагается, так что - тсссс!

[Дон Пахан]

Кстати, кто угадает, хто цэ таки Си, тому приз - бобросказка на заказ

Если Си - мальчик, которому хотел навалять Гитлер, то вариантов у нас не так уж много: Черчилль, Рузвельт, Сталин. О, и неожиданно возник другой вариант: мальчик Си - какой-то мальчик еврейской национальности, в поисках которого и проводился холокост.

Сообщение отредактировал Дон Пахан: 13 Май 2009 - 21:50

[IRROR]

Дон Пахан, близко, практически в точечку Но не еврейский мальчик. Точно
Подсказка: ДО - аДОльф, СИ - .... Ищите не в фамилии

[Дон Пахан]

Подсказка: ДО - аДОльф, СИ - .... Ищите не в фамилии

Тогда ИоСИф. Джугашвили.

[IRROR]

Бинго! )))
Можете делать заказ на бобросказку

[Дон Пахан]

Можете делать заказ на бобросказку

Хм. Хочу про птицу - трясогузку.

[IRROR]

Хочу про птицу - трясогузку.

Хорошо. Мой мозг включился в работу Правда совсем скоро не обещаю, ибо конец недели - сдача программы .....

[IRROR]

Дон Пахан, сказка готова - можно читать Про обещанную трясогузку ))) В общем, не прошло и три года )


Трясогузка

Давно это было. В стародавние времена, когда волосатые хомо сапиенсы под каменный стол пешком ходили, да мамонтов дубиной глушили, в зверином царстве, во птичьем государстве жила-была, проживала птичка. Собою невеличка, серенька с беленьким, глазки кругленьки, как бусинки, хвостик длинненький, узенький. Не красавица, но и не уродка. В общем, симпатяжка.
Да вот беда — не было у птички-невелички родителей и сродственников. Ни мамки, ни папки, ни братьёв, ни сестер. Да что там! Даже бабушки с дедушкой не было и тёток с дядьками! Сиротою горемышной маялась птичка по свету белому, крошки с чужих столов собирала, подаяния просила, работу черную выполняла. То у Бобра хату приберет после веселой попойки, то у семейства Кроликов за детьми малыми, шустрыми, попрыгучими присматривает, а то у самого Потапыча на посылках прислуживает. Уставала жутко! Но иначе — никак. Хочешь жить — крутись-вертись, как хошь, а на пропитание зарабатывай.
И так зарабатывала птичка-невеличка годков до 15, а то и до 17 (кто ж их там птиц разберет!), пока в самую пору созревания не вошла. А как вошла, так и осознала, что собою не красавица, но и не уродка, в общем, симпатяжка. И грудь вроде ничего, и талия, а уж как пятой точкой поведет, так все мужики падают и сами в штабеля укладываются.
«Ага, - подумала птичка, - я ж так могу себе и состояньице сколотить!» И начала потихоньку денежку точкой той зарабатывать. Вот, например, повела гузкой перед Медведем, тот слюни-то распустил и давай - за ней! За ней! Только-только лапать ее начал, а тут как Медведица пришла, да ка-а-к даст лапой косолапому! Ах, такой, мол, рассякой, потаскун эдакий! А птица возьми, наглости наберись и молви, что-де расскажет в газеты, по всему лесу раззвонит, как Потапыч за горничной ухаживал и супругу свою свою законную не уваживал. Мол, у нее в секретном сейфе еще и фотографии этих ухаживаний припрятаны! Делать нечего. Пришлось чете медвежьей птице заплатить. За молчание. Тут ведь оно как: выборы на носу, а Потапычу свой пост воеводы отдавать другим ой как неохота!
С той поры где только птица не перебывала! И у крутого Бобра, не доводящего до добра, и у Волка Серого, на расправу смелого, и у знойной Лисы-лесбикрасы, и у Бурундука — садо-мазобока, и у Ерша на дне ила — самого настоящего зоофила! И со всех денежку тянула, железными аргументами да фактами к низу гнула. Так со своей пятой точкой дошла и до самого царя — Льва. Тот уже вроде как наслышан был о ее бесчинствах, да уж больно гузка у птички завлекательная была. Взял ее к себе на работу. Секретаршей. Да только и там не все гладко получилось.
Однажды застукали дятлы-репортеры ушлые Льва с птицею за очччень интимным делом, что даже в сказке трудно пером описать и в ворде настучать. Тут уж никуда не денешься — что раструбили по секрету всему свету, то сложно деньгами замять. Пришлось Льву для отводу внимания от скандала войну объявлять да зверино-птичий народ мобилизовать. На борьбу с хомо сапиенсами, которые мамонтов притесняли да свой тоталитаризм распространяли...

Как та война сложилась — мне сие неведомо. Одно знаю, птицу с той поры стали Трясогузкою звать, а всех потомков ее — секретутками, шантажовками да Мониками. Почему? Наверное, дятлы что-то перепутали.

Сообщение отредактировал IRROR: 02 Июнь 2009 - 12:25

[Akihito Konnichi]

Лиса-лесбикраса - отжиг аццкий! Ухаха!
Вопрос: почему такое отношение к секретаршам?)

Сообщение отредактировал Akihito Konnichi: 02 Июнь 2009 - 12:45

[IRROR]

Akihito Konnichi, отвечу одно - стереотип и Моника )))

[Akihito Konnichi]

отвечу одно - стереотип и Моника

Тогда не обижайся на стереотипы, связанные с журналистами

[IRROR]

Тогда не обижайся на стереотипы, связанные с журналистами

В данном случае я выступаю отнюдь не как журналист.
И вообще трясогузка у меня прочно связано с неким сексуальным подтекстом. уж больно она часто попой свой потрясывает. Да, я не Фрейд, я только учусь

[Дон Пахан]

И вообще трясогузка у меня прочно связано с неким сексуальным подтекстом. уж больно она часто попой свой потрясывает. Да, я не Фрейд, я только учусь

Хм, если честно, я не мог решить, про кого заказать сказку, но глаза случайно остановились на старой советской книжонке "Армия Трясогузки"...
Но сказка получилась отменная. Мои поздравления.

[IRROR]

Дон Пахан, ОООО! Вот оно что! А я все про птичку думала, благо их у нас во дворе работы бегает навалом... Я тут про Монику, а он о возвышенном... *бьеццо ап стену*
Вот я ж извращенка! ЧОРТ!

[IRROR]

Новые произведения! Одно, первое, родилось этой ночью, второе - еще где-то в начале года. Но я даю его урезанный вариант, потому что вторая часть просто ни к черту. Поэтому оставляю первую и... наверное, до некоторых (надеюсь! надеюсь! надеюсь!) дойдет как тяжела и неказиста жизнь простого журналиста...

Итак...

ДЕД
- Мама! Дедушка хочет кушать! – светловолосая, похожая на ангелочка с рождественской открытки, Кристина вбежала из кухни в зал и потянула мать за юбку.
- Боже! Опять! – мама четырехлетней Кристины балансировала возле гладильной доски, одной рукой пытаясь отцепить неуемное чадо от юбки, второй догладить пересохшую простыню, которая никак не хотела становиться ровной и гладкой, норовя постоянно пойти мелкими тканевыми заломами.
- Кристина! Ну, сколько можно кричать?! И… да отцепись ты от меня! Я же упаду вместе с доской!
- Мам, ну, мам!...
- Лера, что случилось? – донесся из прихожей голос отца Кристины, вернувшегося с работы.
- Что, что! Все как всегда! Опять Кристинка со своим дедом! – Лера звонко поставила утюг на подставку гладильной доски. – Костя, надо что-то с этим делать!
- Ну, полно, полно, - Константин чмокнул в щеку жену и взял на руки дочь. – Ну, принцесса, что на сей раз? Почему, наша мама такая злая? И кто сегодня не получит обещанную игрушку? – он наигранно строго погрозил дочери пальцем.
Кристина захихикала. Потому что знала, папа, не смотря ни на что, не может не отдать ей обещанную игрушку. Пусть от «Киндер сюрприза», пусть маленькую. Но ведь обещал! А обещание надо держать. Тем более что она ни в чем не виновата.

Дед молчал. Подобные сцены он наблюдал не раз. Скорее - два. Да, два раза в день повторялось нечто подобное. Утром, когда Кристина уходила в сад и вечером, когда девочка возвращалась домой. Он уже давно привык к невниманию. К тому, что про него забывали. Что его не видели и не слышали. Игнорировали все его высказывания и вопросы. Только с Кристиной он мог нормально общаться. Только она слышала его, замечала и, да что там греха таить, тайком подкармливала его то кашей, то супом, а то и сдобной булочкой, которую могла припрятать с полдника в детском саду.
Дед пошамкал губами и, оторвавшись от созерцания семейной идиллии, вернулся на кухню. Кухня была его спасением. Во-первых, окно. Окно на кухне выходило во двор дома. А во дворе было много чего интересного. Бабушки на лавочке. Подростки в песочнице. Но это, правда, вечером, даже ближе к ночи. Днем это, естественно, было место малышей с лопаточками и ведерками, пластмассовыми тракторами и машинками.
Качели с молодыми мамашами. Коляски, машины, собаки, кошки, почтальоны, влюбленные, скандалящие, с сумками и пакетами из магазинов, курящие за углом соседнего дома… Дед видел их всех. Но уж лучше такая обычная, для кого-то скучная и рутинная, жизнь, чем война. Уж лучше видеть спор двух соседок из-за того, чья собака гадит в подъезде, чем слышать свист снарядов и видеть глаза немцев. Молодых солдат, которые не хотели умирать…
Они возвращались в дождь. Когда все детское, взрослое и животное население двора пряталось по теплым квартирам и подвалам. И тогда, под редкими светлыми каплями или стеной ливня, дед видел их. Как они сначала смеялись, а потом… Потом махали руками, словно увидели что-то непонятное, невиданное, чего не хотели видеть. Глаза их чуть ли не лезли из орбит, а рот перекашивало какое-то смешанное чувство. Брезгливость, ненависть, удивление, сожаление, понимание, что это конец, конец их жизни – вот что было в том чувстве. И дед понимал это. Но остановить свой автомат не мог. Да и не хотел. Потому что – война. Потому что, если не ты их – то они тебя…

Во-вторых, еда. Да, на кухне была еда. Надо было только знать, точнее, вспомнить, в каком шкафчике хранятся сухари, а на какой полке холодильника – макароны или борщ. А если повезет – то и остатки жареной картошки.
Дождя не было. А значит, немецкие солдаты подождут. Еда сейчас важнее. Дед тихонько открыл шкафчик… Но тот предательски скрипнул дверцей, и…
- Да что за такое! – Лера возмущенно ворвалась на кухню. – Опять! Как будто мало!
Она яростно захлопнула дверцу шкафчика, прямо перед носом деда.
- Да мне бы… сухарик, - прошелестел он, но как всегда не был услышан. Валерия, словно ураган, пронеслась по кухне, налила стакан воды и демонстративно вернулась в зал, к Константину и Кристине.
- Нет, я так больше не могу! – Лера судорожно искала среди пузырьков и скляночек серванта настой валерианы.
- Лерочка, ну, подожди, - обычно громкий баритон Константина стал мягче и тише. – Потерпи до завтра…
- Завтра! Завтра! Ты вечно завтраками кормишь! – мама Кристины залпом отхлебнула настойки, разведенной с водой. – Сил моих больше нет! – и Валерия, хлопнув дверью, скрылась в спальне.
Кристина с тревогой посмотрела на отца.
- Па-ап?
- Ничего, ничего, Кристиночка. Мама устала. Она поспит и утром снова будет веселой и здоровой. Давай-ка и мы, спа-а-а-ть. Завтра будет новый день и бабушка.
- Бабушка! – Кристина захлопала в ладоши, предвкушая поездку в деревню. – А можно я Мишку возьму?
- Можно, можно, - Константин погладил дочку по голове. – И Мишку, и Машку, и Чичи…
- Я соберу Маше платья! – и девочка побежала в свою комнату, решая по дороге брать вместе с плюшевым мишкой и куклой Машей обезьянку Чичи или не брать.

Дед вздохнул. Кристины не будет целый месяц. И поговорить не с кем будет. Так и останется один одинешенек. В своей собственной квартире. С кровными чужими людьми, которых даже язык не поворачивается назвать правнуками… Видимо, приставка «пра» сказывается на отношениях не лучшим образом. А может, это квартирный вопрос так испортил современную молодежь. Ради чего, спрашивается, воевал?
Дед сел у окна. Погода стремительно портилась. А это означало лишь одно – ночь пройдет с немецкими солдатами. Опять.

Утро было суматошным. Кристина скакала по комнатам, радостно визжа и обнимая то плюшевого медведя, то свою любимицу – куклу Машу. Лера пыталась ее при этом одеть. Константин то и дело подбегал к телефону, пытаясь вызвонить своего брата – как скоро он приедет за Кристиной…
Часам к одиннадцати брат Константина Дмитрий, пухлый молодой мужчина с двумя подбородками и щетиной, все-таки прибыл.
- Хо-хо-хо! – приветствовал он все семейство басом. – Кристинка, ты готова? Бабушка Лиза ждет!
- Да! – девочка радостно запрыгала на месте, пока Лера пыталась застегнуть ей курточку. Лето выдалось на редкость прохладным.
- Кристин, слушайся там бабушку и дядю Диму, - наставлял ее Константин.
- Да не вертись, не вертись, - Лера никак не могла справиться с молнией. – Никуда далеко не убегай, гусей не дразни…
- Ладно, - Кристина отмахнулась от наставлений, словно от назойливых комаров.
- Ну, все? – дядя Дима протянул девочке руку. – Поехали?
- Поехали! – Кристина, радостно подхватив свой рюкзачок с кукольными платьями, двинулась к выходу. – Мам, пап, пока-а-а! Деда, пока!
Дед помахал ей рукой в ответ.

- Нет! Ты слышал! «Деда, пока!» - Лера была вне себя. – Когда же это кончится???
- Сегодня, сегодня… Сегодня все кончится, - Константин легко обнял жену. Скоро она придет. И все кончится.
- Да уж поскорее бы, а то Кристина совсем тог… - Леру прервал звонок в дверь.
- Ну, вот и все! – с облегчением выдохнул Константин. – Пришла…

Что-то кольнуло в области сердца. Дед положил ладонь на левую сторону груди. Ему было не по себе. Женщина, вошедшая в квартиру, удивительнейшим образом была похожа на Шуру Белую, или Белую Бабу, как ее называли тогда... Правда, чего там похожа, так… слегка. Но сходство было, было. Родственница? Навряд ли. Шура Белая никогда не была замужем. Да и детей у нее не было. Кто ж блаженную-то замуж возьмет? Да и какие там дети, разве что такие же сумасшедшие, как и она сама.
Шуру Белую боялись. Вся в белом, в любую погоду, она ходила по деревне, что-то постоянно бормоча под нос. А то начнет спрашивать, про какую-то конюшню или смотреть тебе в лицо так пристально-пристально, аж до дрожи, до оторопи и кругов перед глазами…
И хотя из деревни дед уехал еще, когда учился в пятом классе (родителей повысили, дали квартиру в ближайшем городе), Белую Бабу он запомнил на всю жизнь. Однажды, возвращаясь с рыбалки, он как-то столкнулся с ней на околице, возле заброшенного дома. Он хотел было обойти женщину в белом стороной, но она как-то резко вырисовалась прямо перед ним, испуганным мальчишкой, до которого вдруг дошло, кто это…
- Мыкаешься? – неожиданно четко произнесла Шура Белая. – Мыкайся, мыкайся, - закивала она головой и почти пропела, - ты привыкай, привыкай, мытарство – дело нужное, - и противно так захихикала…
Он не помнил, как влетел на крыльцо дома и где оставил улов. Но точно помнил, как нахмурился отец и побелела, словно одежды Шуры Белой, мать…
Давно это было, да…

- И как давно это началось? – женщина прямо с порога начала принюхиваться к воздуху в квартире.
- Н-ну, как въехали сюда, так и началось, - пролепетала почему-то присмиревшая Лера, боявшаяся даже посмотреть женщине в ее темные, глубокие, словно горные озера, глаза. – Наша дочь, Кристина, она стала видеть… Мы уже и свечи пробовали, и святую воду, и…
- Ага, - сказала женщина, и ее пронзительный взгляд остановился на Константине. – А кто здесь был хозяином до вас?
- До нас тут жил мой прадед, - высокий Константин даже как-то съежился. – Но вы знаете, мы ничего такого…
- Ага! – женщина направилась к деду. – Вот тут!
Дед схватился за сердце.
- Вот оно, - женщина начала водить ладонью по деду, а потом зажгла церковную свечку. – Будет сложновато. Он тут пророс… Но ничего, за пару сеансов…
- За пару? Вы же обещали за один! – Константин нервно дернулся.
- Обещала. – Женщина снова устремила свой тяжелый взгляд на отца Кристины. – Но! Работа сложнее, чем я предполагала. Тут надо не одну молитву читать и не один раз обряд очищения проводить…

Дед свалился на пол. Сердце отпустило. Да оно и не болело вовсе. Нечему было болеть. Отболело еще все тогда, в тот момент, который он так долго пытался забыть. Ночь в палате. Без медсестры. Один. Он даже сначала не понял, что произошло. Он даже не осознал, что умер. Тихо, тихо, во сне, от остановки сердца…
Он вернулся домой, туда, где жил, откуда уходил на войну и куда возвращался. В руины возвращался же! Отстраивал, женился, растил детей… И где все это? Где? От той жизни, чистой и искренней, как слезы ребенка, не осталось и следа. На смену ей пришла перестройка, рынок, потребление и небольшая пенсия. А потом не стало и этого. Но почему, почему, черт возьми, он остался … жить? И жить ли?
«Привыкай, привыкай, мытарство – дело нужное» - вспомнились слова Белой Бабы…
«Нужное, - горько усмехнулся про себя дед. – Да только кому? Богу? Так ведь нет его…»

И никто не видел, как светлый-светлый призрак ветерана Великой Отечественной войны, со светлыми-светлыми медалями вылетел из окна кухни квартиры №56 дома, что на улице маршала Жукова. Разве что пара подвальных кошек… Но кто ж им поверит, тварям бессловесным? Разве, что немецкие солдаты. Но они приходят в дождь, а кошки не любят воду с неба и всегда в это время прячутся в подвале…

И намбер туууу...

ЖИЛА-БЫЛА ОДНА СТУДИЯ...

Россия. 2008 год. Одна из телестудий Смоленска.

Комната на студии, называемая «журналистской». В комнате 6 журналистов, 4 менеджера, 2 бухгалтера, один офис-менеджер и один юрист. Тут же стол главного редактора.

ГЛАВ. РЕД. (ОТЛОЖИВ ТРУБКУ ТЕЛЕФОНА): Слушайте! Тут такая тема! Звонил шеф...

Никто его не слышит, все заняты своими делами. Стоит невообразимый гвалт.

ГЛАВ. РЕД. (ПРОДОЛЖАЯ): ….намечается грандиозный сюжет! Но срочный!

Гвалт не замолкает.

ГЛАВ. РЕД. (СТУЧИТ КУЛАКОМ ПО СТОЛУ): ТИИИИ-ХАААААА!

В комнате воцаряется тишина.

ГЛАВ. РЕД. (КРИЧИТ): Срочно! Срочно съемочную группу на выезд!На Нахимова крупная авария! Столкнулся молоковоз с машиной губера! Едешь ты! (УКАЗЫВАЕТ НА ЖУРНАЛИСТА)

ЖУРНАЛИСТ (БУРЧА ПОД НОС): Угу... Вот только в пинки оператора погоню...Если там вообще кто есть... (ИДЕТ В СЪЕМОЧНЫЙ ПАВИЛЬОН, ПРОДОЛЖАЯ ВОРЧАТЬ) нам, корреспондентам, вообще молоко за вредность давать надо...





Съемочный павильон. Два оператора — молодой и старый — сидят на диване, смотрят по телевизору сериал «Солдаты».

ЖУРНАЛИСТ (УКОРИЗНЕННО): Опять конкурентов смотрите! Ну, сколько можно!

СТАРЫЙ ОПЕРАТОР (КЛАДЕТ НОГИ НА СТОЯЩИЙ РЯДОМ С ДИВАНОМ ЖУРНАЛЬНЫЙ СТОЛИК): Наша территория — чё хотим, то и смотрим! И вообще, твой папа не стекольщик...

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (ЗЕВАЕТ): Покурить бы ща...

ЖУРНАЛИСТ (СТРОГО): Курить будешь в такси!

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (ЛЕНИВО): Угу... (В ИЗНЕМОЖЕНИИ ОТКИДЫВАЕТСЯ НА СПИНКУ ДИВАНА)

ЖУРНАЛИСТ (КРИЧИТ): Не «угу», а БЕЕЕ-ГОООМ!

СТАРЫЙ ОПЕРАТОР: А ты не ори! Вас журналюг много, а мы одни на всех!...

ЖУРНАЛИСТ (ОБРЕЧЕННО ВЗДЫХАЕТ): Задание шефа...

Операторы переглядываются.

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (МЕДЛЕННО ВСТАЕТ С ДИВАНА И ИДЕТ К КАМЕРЕ): Соберусь ща. Ладно уж...

Журналист уходит звонить в такси.






Снова «журналистская».

ЖУРНАЛИСТ (МЕЧЕТСЯ ПО КОМНАТЕ С ТРУБКОЙ В РУКЕ): Не, ну кто там опять занял телефон?

МЕНЕДЖЕР (ТАКЖЕ С ТРУБКОЙ В РУКЕ): Да?! Мне клиенту звонить надо!

БУХГАЛТЕР (ОТРЫВАЯСЬ ОТ ТЕЛЕФОННОЙ ТРУБКИ): Не орите! И так ни фига не слышно! (СНОВА В ТРУБКУ) Да, мам! Что? Кашу не ест? ...Данечка, ты почему кашку не ешь?...

ЖУРНАЛИСТ И МЕНЕДЖЕР (В ОДИН ГОЛОС): БЛИИИИН!

ЖУРНАЛИСТ (НАБИРАЕТ НОМЕР ТАКСИ НА СВОЕМ МОБИЛЬНОМ ТЕЛЕФОНЕ): Алло! Алл-ллоооо! Такси по безналу, пожалста... На кого? На ...Забрать нас с базы....ага.... поедем на Нахимова.... нет, только туда...Номер? ...(ДИКТУЕТ СВОЙ НОМЕР)

В дверях появляется молодой оператор.

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР: Ну, я собрался...

ЖУРНАЛИСТ: Какую кассету брать? Большую или маленькую?

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (МРАЧНО): Маленькую. Большой камере кирдык...

ЖУРНАЛИСТ (ГОРЕСТНО): Пипееец! Ты еще скажи, что накамерник накрылся!

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (МРАЧНО): Ну, тип того...

ЖУРНАЛИСТ (ИСТЕРИЧНО): С кем я работаю! (ХВАТАЕТСЯ КАРТИННО ЗА ГОЛОВУ) Ну, да ладно, до вечера еще есть время...

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР: А что у нас вечером?

ЖУРНАЛИСТ: Съемка.

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР: Я не поеду. Пусть Женька едет.

ЖУРНАЛИСТ (МРАЧНО): Он уже едет. Вечером. За сыном. Он не может.

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР: Пипееец! Вас тут много, а я один! Как же задолб...

Его словоизлияния прерывает звонок телефона. Главный редактор берет трубку.

ГЛАВ. РЕД. (ОТКЛАДЫВАЕТ ТРУБКУ ТЕЛЕФОНА): Клонируйся! А еще лучше не ной! У вас зеленая четверка, три-пять-семь. (ВСЛЕД УХОДЯЩЕЙ СЪЕМОЧНОЙ ГРУППЕ) Сюжет должен выйти сегодня! Се-гооо-д-няяя! И крови побольше! Кррррровищи!






Место аварии. Все вокруг залито молоком. Рядом с искореженной губеровской машиной на боку лежит молоковоз.

Журналист берет интервью у мента.

ЖУРНАЛИСТ: Так что же произошло на самом деле?

МЕНТ (С ТУПЫМ ВЫРАЖЕНИЕМ ЛИЦА): В аварии виноват водитель молоуковоза. Он потерял управление и выехал на встречную полоусу. Навстречу ихал кортеж губернаутора. Произошло ДТП. В результауте которого, молоковоз, врезаушысь в машину губернатора, перекувыркнулся у воздухе два разА и упал на дорогу, перекрыв усё движение. К счастью нихто не пострадал...

ЖУРНАЛИСТ ( В ШОКЕ): Как??? Совсем НИКТО??? Не пострадал???

МЕНТ (ПРОДОЛЖАЯ ВСЕ С ТЕМ ЖЕ ТУПЫМ ЛИЦОМ): ВозбУждено уголоуное дело по статье...

ЖУРНАЛИСТ (ПЕРЕБИВАЯ): Таки совсем-совсем никто не пострадал?

МЕНТ: Не, ну какую-то старушку там с сердешным приступом увезли, но... (ВСЛЕД УБЕГАЮЩЕЙ СЪЕМОЧНОЙ ГРУППЕ) …она сама по себе.... за два квартАла от аварии... эксибициуониста уви-де-ла...






Вечер того же дня. Монтажка. За компом сидят журналист и монтажер.

ЖУРНАЛИСТ (ТОЛКАЯ МОНТАЖЕРА В БОК): Не! Ну скажи, какой матерьял! (ВОСХИЩЕННО) Губер показал свою жо.. пятую точку! А водитель-пид... голубой, повинуясь инстинкту выехал на встречку! Бааах! Баааац! И в дамки! (ПОЕТ) Любоооовь, лююююбоооооовь ты правишь мииирооом!

МОНТАЖЕР (МРАЧНО): Снято хуево. Синее все.

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (ПОЯВЛЯЯСЬ В ДВЕРЯХ МОНТАЖКИ): Про что сюжет, такая и съемка!

ЖУРНАЛИСТ (РАДОСТНО): Да, кому это вообще надо?! Да, кто это вообще заметит?! С таким-то матерьяльчиком! Гей-молоковозитель! Крууутааа! А? (СМЕЕТСЯ)

МОНТАЖЕР (МРАЧНО): Ничего крутого. Жопа.

ЖУРНАЛИСТ (РАДОСТНО): Ну, да! Жопа и есть! Я геееений! (ТАНЦУЕТ ПО МОНТАЖКЕ)

МОЛОДОЙ ОПЕРАТОР (БЪЕТ СЕБЯ КУЛАКОМ В ГРУДЬ): А я снимал! Значит, я тоже …. это.. гений!

Оператор и журналист танцуют вместе по монтажке.

МОНТАЖЕР (МРАЧНО): Ну, всё...

ЖУРНАЛИСТ (БРОСАЯСЬ К КОМПУ): Покажь, покажь, что получилось!

МОНТАЖЕР (МРАЧНО): Всё... Компу кирдык... Не выйдет сюжет — системник сдох.

ЖУРНАЛИСТ И ОПЕРАТОР (ГОРЕСТНО): БЛИИИИН!

Занавес.

[Akihito Konnichi]

Отписываюсь по рассказику "Дед". Качественный скачок, ничего не скажешь. Ты, как всегда, иносказательна, но точна. Стилистические огрехи - в топку.Главное, что эмоционально цепляет на раз. На секунду даже холодно внутри стало.

[IRROR]

Akihito Konnichi, если можно поподробнее про стилистические огрехи какие, хде и когда. Надо исправляЦЦо.
А по второму - это просто мы с оператором прикалывались, думали как будет работать студия в будущем. Произведение должно было называться ПАРАЛЛЕЛИ и описывать настоящее и будущее. Причем мы придумывали ситуации будущего, прикольные, с телепортом там по безналу, с выходом в космос... Но как-то с будущим не сложилось. Хрень какая-то получилась. Не быть мне писателем-фантастом! )))))
Поэтому и выложила только о настоящем, утрированно, конечно, но правда жизни тут есть

[IRROR]

ЗАПАХ

У человека любого
Запах есть свой...
Бомж пахнет водкой,
Тоской и мочой.
У маниака
запах — козлиный,
У живодера -
С прогнившею псиной.
Пахнет чиновник
Лапой и взяткой,
Мусорщик пахнет
селедкой с прокладкой.
Воняет ГАИшник
Пивом и пузом,
Грузин за прилавком -
Нитратным арбузом.
Пахнут гламуром
Светские львицы,
Трахом и сексом -
Ночи царицы.
Порохом пахнет
Киллер спокойный,
Ладаном с тленом
Пахнет покойник.
Воском и золотом
Пахнет священник,
Кровью и потом -
Сломленный пленник.
Пахнет прыщами
подросток-парнишка,
Пенсионеры все пахнут
Сберкнижкой.
Врач — спиртом,
а пекарь — прокисшею сдобой...

И только у власти
запах особый.
Власть пахнет кожей
И сладким враньем,
Шикарным авто
И шофером при нем.
Сигарой и сауной,
И легким паром...
Власть пахнет,
В общем,
ХАЛЯВОЙ нашару!

[Akihito Konnichi]

Лучше ещё что-нибудь по образу и подобию "Дед".