Сообщений в теме: 287

[IRROR]

Кремль, у меня много таких штук социальных )) особенно после заседаний всяких. Но я не все выкладываю.

Про инет звучит как пораженчество, "а я мирюсь, раз все такие". А про толерантность - "политический призыв за чашечкой кофе, особо ни к кому не обращаясь".

Это не призывы. И не пораженчество. Скорее описание некоторых мыслей и ощущений в конкретный данный момент.

[Кремль]

Это не призывы. И не пораженчество. Скорее описание некоторых мыслей и ощущений в конкретный данный момент.

- подобные мысли рано или поздно должны привести к выводам...

[IRROR]

подобные мысли рано или поздно должны привести к выводам...

не пророчьте особенно, не зная человека.
Будут вам и оптимистические стихи

[IRROR]

Снежное

Зима, как обычно, пришла неожиданно.

Выпало много, что редко здесь видано.

Метель засыпает кислых прохожих,

Бьет по лицу красоток пригожих.



На зелень наложено строгое вето,

Скрыт мусор от глаз, стакан, сигареты…

Жестянщика день навис над дорогой,

Глаза пассажиров пылают тревогой.



Собаки-бродяги греют друг друга,

И непонятно, где он, где подруга.

На форуме стало тоскливо и тихо.

Скучно ругать снова мэрское лихо.



Хмурые думы вокруг навевая,

Резвится зима, прогноза не зная.

В полдень опять возвращается осень,

Но сплин (ах, зараза!) прощенья не просит.



И мысленно вижу из прошлого тени,

Ошибки, успехи, взлёты, паденья…

Пришли - и тиранят. И после метели

Я чувствую… словно… меня отымели!...



Вдруг тяжесть сменяется лёгкою негой,

До нового года, до первого снега…

Прикрепленные файлы

•  снег.jpg   52,61К   1 скачиваний

[Юьн]

Выпало много, что редко здесь видано.

На зелень наложено

этто....дааа.....просто слов нет...
у вас уже снег?

[IRROR]

Camomile, говорила тебе мама, что выдирать слова из контекста вредно?

у вас уже снег?

был. Да сплыл

[IRROR]

Парочка бобросказок, в основу которых легли реальные случаи. Поэтому они идут с примечанием - почти быль.

Кот с яйцами
(почти быль)

В одном небольшом городишке Б. стояло военное лётное училище. И не просто стояло, а работало! Обучало, воспитывало, развивало, строило. В общем, производило новые ценные кадры для Армии.
И был у того училища начальник. Некто полковник Смирнов. Мужик, конечно, хороший, но до определённой степени. Уж больно он не любил, когда чужие люди его вещи трогали.
Так не любил, что свой китель и фуражку всё норовил в сейф запрятать. Придет, бывало, курсантам лекцию читать, а сам глазами – зырк-зырк! А нет ли поблизости сейфа какого, ящика, на ключ запирающегося, или хоть полочки какой-нибудь высокой, чтоб его добро не достал никто?
Да только в училище отродясь никто сейфов, ключей или полок высоких в аудиториях не видывал. По уставу было не положено. А раз не положено, то тут хоть изогнись трижды, хоть морским узлом завяжись, а не выйдет вещи от воров схоронить. Не выйдет – и всё тут!
Так вот посмотрит, посмотрит Смирнов, очами по кабинету поводит, да и приспособит фуражку поверх учебника по тактике, китель на стул повесит, сам сядет и до конца занятий с этого стула не сойдет. Стережет…
Но однажды в пору странного курсантского поветрия подзабылся Смирнов. То ли подвыпил, то ли жена родила, то ли тёща померла, но факт остается фактом – забыл начальник училища фуражку свою схоронить.
…Приехал полковник Смирнов на аэродром. Проверить, как у его подопечных практика проходит. Зашел в лётную столовую перекусить, а фуражку (страшно сказать!) на вешалке при входе оставил. Мол, специального сейфа на аэродроме для фуражки днём с огнем не сыщешь, полки тем более. Так чего время на поиск оных тратить? «Всё равно проверка – недолгая, столовая – для офицерского состава, а там люди вроде как проверенные» - заблуждался полковник…
А в это время среди курсантов мода пошла фуражки снутри разрисовывать. Увидят юные лётчики какой головной убор беспризорный, достанут ручку с фиолетовыми чернилами и давай на внутренней стороне картинки малевать! Кому медведя, кому зайца, кому лису, кому словеса непотребные, а кому и просто - «Вася – дурак!», даже если хозяина фуражки и не Василием звать. Намалюют, а сами – в сторону! Наблюдают, смехом тихонько заливаются, настроение себе поднимают.
А тут ведь такой случай – сам полковник Смирнов, начальник училища, приехал! Да еще и форменный головной убор свой без присмотра на вешалке забыл… И решился шутник один изобразить на высокого звания фуражке картинку. Но не медведя, и не лису, и даже не словеса непотребные. А то, что никто и никогда не малевал еще – кота с яйцами…
…Откушал полковник Смирнов чаю с булками сдобными, да и собрался было к проверке приступить, как вдруг обнаружил, что фуражка его с кокардою как-то странно на вешалке висит. Очень подозрительно. Словно кто чужой её трогал.
Взял осторожно Смирнов свою фуражечку, повертел ее, со всех сторон внимательно осмотрел… И вдруг увидел кота! Да не простого кота, усатого там иль полосатого, а кота с яйцами! Сидит фиолетовая шкодливая тварь внутри фуражки, зубы скалит, язык кажет да кое-что на всеобщее обозрение выставляет. Фу! Противно!
И закричал тут полковник зычным голосом: «А дать подать сюда всю роту, разлюбезную! Время строиться настало!» И пришла рота. И построилась. И скомандовал Смирнов: «СМИРРРНА!», и снял фуражку свою. Показал всей роте кота с яйцами, пронеся пред рядами, и сказал громко:
- Видели?!
- Так точно, товарищ полковник!
- Больше ничего не рисуйте! Ибо – уже занято!...

Нет, всё-таки хороший был мужик – полковник Смирнов, начальник военного лётного училища города Б.


Серафимово чудо
(почти быль)

В одном не большом и не маленьком, не крупном и не мелком городке N. жил да был, проживал попик один – отец Серафим. Жил как все служители церкви: приходик на отшибе, матушка пухловатая да дочки три, мал мала меньше. В общем, жил не богато и не бедно, не то чтобы голодно, но и не совсем сыто.
И была у отца Серафима мечта – купить автомобиль, чтобы ездить по деревням да сёлам близлежащим и свет слова божия народу нести. Молил он об этом всех святых угодников, архангелов Михаила и Гавриила, Богоматерь терпеливую, Отца с Сыном, а порой даже Духа Святого. Самого! Молил, молил отец Серафим о чуде транспортном, просил, просил… Да только молчали небеса. Молчали святые угодники. Молчали архангелы Михаил и Гавриил. Богоматерь терпеливая молчала. И даже Святая Троица на вопросы попика усердного не отвечала. Вздыхал тогда отец Серафим и с удвоенной силой начинал поклоны бить.
Бил год, два, три… Пять лет бил, семь… А на десятый год порешил не словом, но делом до небесной обители достучаться и стал экономить. Экономил на свечном воске, экономил на времени службы, экономил на электричестве, на хлебе и соли. И даже на спичках, и тех экономил. Авось, увидят там серафимовы старания да осенят его милостью своею благодатною, и получит он за труды своя чудо дивное, четырехколёсное.
И надо сказать, там старания отца Серафима увидели. За год накопил-таки попик сумму нужную и купил автомобиль. Не старый и не новый, не навороченный, но и не совсем уж ведро ржавое, - жёлтую обычную «Ниву», чтоб проехать можно было и в городе, и в деревне, и по полю чистому, и по лесу густому.
Поездил с месяц отец Серафим на «Ниве» своей, да и удумал машину усовершенствовать. Мол, всё живое стремится к идеалу небесному, а значит, ему, как церкви служителю, сам бог велел. Вот с божьей помощью и поставил попик на «Ниву» желтую двигатель от «Ленд Ровера» и стал не просто по дороге ездить, а лететь аки ангел желтый, солнечный, развивая скорость великую до 200 километров час и выше. За скорость эту и прозвали прихожане «Ниву» желтую серафимовым чудом.
Вот ехал как-то отец Серафим на чуде своем по трассе с похорон. Ехал и про себя молился за упокой да за здравие. Молился, молился и забылся – утопил педаль газа в пол самый и развил скорость 230 километров час. А что? Шоссе новое, отремонтированное, ни ям, ни колдобин - едь себе да посвистывай.
Опомнился попик лишь, когда радар, близ дороги поставленный, увидел. Сбросил скорость до 80 километров в час, но было уже поздно. Засвистели, закричали гаишники, палками своими полосатыми замахали, дескать, останавливайся нарушитель злостный, сейчас тебя штрафовать будем! Делать нечего, со служителями закона и порядка земного не поспоришь – остановился отец Серафим.
Вышел из машины права предъявить и случайно крестом на солнце заблистал. Увидели крест сей гаишники да одежды церковные, православные, опешили.
- Что ж вы, батюшка, - говорят, - нарушаете?
- А я не нарушаю, - ответствует отец Серафим. – Я еду себе с положенной скоростью.
Посмотрели гаишники на спидометр – и верно, скорость обычная. Однако радар-то их кажет другое. 230 километров в час, хоть убейся! Кому верить? И решили поверить своему хитромудрому прибору.
- Э нет, - твердят, - батюшка, нарушае… те… - и замолкли вдруг. Посмотрели – ан пред ними «Нива» обыкновенная! А скорость у неё, хоть наизнанку вывернись, а выше 100 километров в час по идее никак не подымется. Ну 138, ну максимум 150. Но не 230 же!
- Батюшки светы! Да быть такого во веки вечные не может, чтобы «Нива», да еще и желтая, с такой скоростью катилася! – воскликнули гаишники. – Да что же это? Да как же так???
- А это, сыны мои, - сказал отец Серафим, поглаживая бороду, - Чудо Божие, что открылось вам, простым гаишникам. Воззрите и уверуйте!
И уверовали гаишники, и отпустили отца Серафима восвояси, рассудив, что штрафа с бога за содеянное не возьмешь, только дорогу в ад себе вымостишь. Но оно и правильно, ведь пути Господни неисповедимы…

[IRROR]

Вы говорите, я глупа? Возможно. Каюсь.

Эмоций много? Я для вас стараюсь!

Противоречу вечно? Да, быть может.

Я – параноик? Врач поможет.

Поверхностна? О! Это ваше мненье.

Но боги! Вы посеяли сомненье!

Ужель я та, о ком вы говорите?

А вдруг… вы просто завистью горите?

Но хватит! Полно! Я – ТАКАЯ.

(Пойду себя я за сомненья отругаю…)