Kaoru

Начало чего-то...
Часть 1.
«Так–так–так!» мысли путались в пропитой голове Петра Сергеича, мешая найти выход из создавшегося положения. Кому звонить? В скорую? Милицию? ФСБ? Нет, не то, на смех поднимут, ведь не поверят, сошлются на белую горячку. «А, может, и правда, допился?» - с надеждой подумал Петр Сергеич. «Да, да конечно, старый черт. Напился, вот и бутылочка полупустая стоит, конечно…» Счастливый Петр Сергеич засмеялся, глядя на мутную бутылку самогонки, притулившейся на столе. Его взгляд выхватывал куски интерьера своего кабинета, сумбурно перескакивая с одной детали на другую. Недопитая бутылка, прикрытой новеньким пластиковым стаканчиком, пришедшим на смену основательному граненому предку. Заветренный кусок дешевой колбасы, оставшийся здесь еще с Нового года. Сморщенные соленые огурцы, похожие на обезвоженных и забытых мумий в музее. Потрепанные книги, занимавшие значительное пространство в этом жилище и покрытые слоями пыли. Они оккупировали не только мебель, но и пол, будто считали себя партизанами, вышедшими из подполья. Окно, аккуратно заклеенное газетой, еще не успело пожелтеть от времени, но уже было опутано паучьей сетью. Петр Сергеич не хотел видеть людей, спешащих на работу, гуляющих с детьми, целующихся и ругающихся в парке, куда выходили окна его кабинета. Он хотел заклеил внешний мир, а то количество выпитого самогона сильно возрастало, и его грозились выгнать.
Но всем этим привычным вещам, так хорошо и ладно вписывающимся в жизнь Петра Сергеича, противостояло маленькое невесомое перышко, которое доктор сжимал в своем кулаке. Руки дрожали. «Все же не горячка», с ужасом подумал Петр Сергеич. И опять взгляд заметался по комнате в поисках чего-то способного объяснить, кому звонить? Может, попу? Петр Сергеич вспомнил тяжелый воздух маленькой церкви, находящейся по соседству. Оплавленные свечи, от чада которых становилось тяжело дышать, мерный голос батюшки, исходящий откуда-то из глубины, заставлял доктора засыпать. Он вспомнил чувство облегчения, когда вышел и храма Божьего, вспомнил ощущение свободы, навалившееся на него мертвым грузом. Может, поэтому и нужно ходить в церковь, чтобы ощутить радость мирской жизни? Петр Сергеич не знал, но звонить попу раздумал. Зато вспомнил про своего бывшего однокурсника, Гришку Степаненко, первого заводилу курса, бесшабашного и влюбчивого мальчишку. Только вырос Гришка, и на последней встрече выпускников, Петр Сергеич увидел Григория Наумовича Степаненко, всемирно известного профессора медицины, доктора наук, недавно защитившего диссертацию по генетике. Петр Сергеич не помнил, по какой именно теме, но, в конце, концов, какая разница, все равно он уже в этом ничего не понимал. Генная инженерия? Пусть будет она.
Петр Сергеич протаранил стол, уронив остатки недопитого растворимого кофе на первый том Медицинской энциклопедии, подбежал к шкафу. Нервно облизав губы, доктор сунул пресловутое перо в карман и принялся перерывать свои бумаги, в поисках Гришкиной визитки. «Где же ты? ГДЕ?», бормотания Петра Сергеича перемежались с глухим стуком падающих книг и возмущенным шелестом страниц. Наконец, искомый предмет был обнаружен между «Вирусными заболеваниями» и «Народной медициной». Вцепившись в спасительный кусочек картона, Петр Сергеич ринулся к телефону, благополучно миновав острые углы журнального столика. Перекрестившись, доктор набрал номер сотового телефона, судорожно пересчитывая длинные гудки.
- Я вас слушаю, – деловой голос заполнил пустоту ожидания.
- Гришка, это я, Петя.
- Здравствуй, здравствуй, как жизнь? – голос потеплел, излучая доброжелательность и приятные воспоминания молодости.
- Гришка…это… беда у меня тут… то есть ангел, ну, с крыльями белыми. А везде кровь, кровь… и Марта в обмороке лежит…
- Петя, ты не пьян?
- Чесс-слово! Со вчерашнего дня ни-ни! – ответил Петр Сергеич, искоса поглядывая на недопитую бутылку.
- Что, и нимб есть? – спросил усталый голос институтского друга.
- Нету… А должен? – обеспокоился Петр Сергеич.
- Я не знаю. Давай рассказывай по порядку.
- А ничего, что по сотовому?
- Ничего, давай, говори…
И Петр Сергеич рассказал. По порядку. Только начатую бутылку не упомянул, почти физически ощущая жжение белого пера, лежащего в кармане.