Моя подружка Хэнсё Мидори (рассказка)
Она не говорит. Но внимательно слушает и всё понимает. Не то что некоторые, ничего не слышат и только трещат, словно чёртовы мельницы. Когда я занят, она терпеливо ждёт и только переступает худенькими ножками.
Мы постоянно вместе. Выбираемся в город за покупками. Я несу самое тяжёлое, она – самое ценное. Потом ловим такси или ныряем в метро. И всю дорогу её лохматая головка лежит у меня на плече.
Если я иду куда-нибудь один, она обязательно даст мне в дорогу ленч. Старается порадовать – завернёт то артишоки, то личи, то большое спелое яблоко. Чаще всего готовит японский ленч – бэнто. Это слепленный её заботливыми ладошками комок риса (о-нигири), в который много чего может быть замешано – японская кухня многообразна.
Она засыпает, только будучи уверена, что я сплю. И тогда я потихоньку встаю и чуть не до рассвета стучу на стареньком «ремингтоне»...
И мне хорошо с ней. Она безотказно питает меня радостью, предчуствием, что новый день обязательно принесёт что-то хорошее.
Хрупкое, эфемерное создание, которое хочется постоянно оберегать и защищать, рядом с которым чувствуешь себя рыцарем.
Беленькая матроска, короткая юбочка. Белые гольфы, розовые ленточки в волосах. Безраздельно преданный, трогательный, нежный, ласковый взгляд широко распахнутых глаз.
Просто персонаж из аниме.
Моя Мидори.
Валерий Чкалов был замечательным пилотом. Он был первым, кто пересёк на ваншипе Грандстрем и достиг Дизита. Когда надвинулась угроза войны, Чкалова отправили слетать к нашим потенциальным союзникам на предмет заключения оборонительного договора. Но он не долетел. Иначе враг поостерёгся бы нападать. Во всяком случае, десять раз бы подумал.
Совсем недавно охотники наткнулись в горах Дизита на обломки ваншипа именно того типа, на котором летал Чкалов. Сначала этому не придали значения. Но на том же месте обнаружили носовую эмблему (у каждого пилота она своя).
О Чкалове ходит множество легенд. Вот одна из них.
Однажды Чкалов совершал курьерский рейс через пустыню, раскинувшуюся к югу от Ограна. В пути в моторе его ваншипа потекли клавдиевые трубки, и он совершил аварийную посадку. На земле он обнаружил, что вытек почти весь клавдиевый раствор. А воды, чтобы приготовить новый, не было. На той, что была, он сам бы протянул лишь несколько дней.
Время тянулось невыносимо медленно. Чтобы скоротать долгие часы под палящим солнцем, Чкалов занялся ремонтом мотора, хотя это ничем не могло ему помочь. Он практически исправил мотор, завальцевал трубки, но что он мог поделать с невыносимым ощущением безысходности? От нечего делать он постукивал ключом то по одной, то по другой детали. И тут за спиной у него кто-то сказал: «Ты кто?»
Чкалов резко обернулся. Перед собой он увидел мальчика. У него задрожали колени. Он оставил без внимания тот факт, что мальчик обратился к нему на «ты». С трудом соображая, что говорит, он выдавил: «Валерий. Чкалов» В ответ мальчик гордо произнёс: «А я Дио. Дио Эльклер. Солист Гильдии!» Это ничего не сказало Чкалову, не считая того, что он вспомнил – l`elclaire по-французски значит «молния».
Мальчик не выглядел усталым. На нём был плащ из блестящей материи без единой складочки. Платиновые волосы были с одной стороны заплетены в косичку. Он подошёл к ваншипу, щёлкнул ногтём по обшивке и сказал: «Гроб. Да, ты прилетел не издалека»
Они провели в пустыне вместе ещё неделю. Разговаривали о многом – времени у них было предостаточно. Дио всё воспринимал очень серьёзно. Когда разговор зашёл о котятах, он сказал: «Если ты приручил котёнка, он уже не может жить без тебя. Значит, ты за него в ответе. Ты не можешь его бросить»
Но Чкалов с каждым днём становился всё удручённей. Уже давно он не прикасался к фляжке, отдавая всю воду Дио, и всё же на дне там плескалось уже нечто совсем условное. Но Дио всё понимал, он отличался редким вниманием.
«Не падай духом»
«Что?»
«Взгляни на пустыню. Ты видишь, какая она таинственная?»
«И что?»
«Ведь она скрывает в себе источники воды»
И Чкалов сразу понял. Песок и в самом деле излучал какое-то необыкновенное мерцание. Пустыня уже не казалась мёртвой, таящей лишь гибель. А Дио уже торопил его, звал за собой.
Идти пришлось недолго. За гребнем ближайшей дюны они увидели колодец. С каменной кладкой, воротом, цепью и ведром. Здесь, в пустыне, это было похоже на мираж. Но колодец был совершенно реален и осязаем. Только крутить пришлось долго, потому что вода в пустыне скрывается на большой глубине.
Они напились вволю. Дио спросил: «Ты чувствуешь? Музыку звёзд в этой воде?»
И Чкалов увидел, что над пустыней и в самом деле рассыпалось бесчисленное множество звёзд. Их свет гнал прочь из души все тревоги и переживания. Было немного грустно, но грусть эта была сладкой. На душе было спокойно. Чкалов ещё раз взглянул на звёзды и сразу понял, в какой стороне находится его дом. И он понял, что может лететь домой. Он набрал канистру воды и стал готовить клавдиевый раствор. Чистая вода замечательно для этого подходила.
Мотор завелся почти сразу. Ваншип приподнялся и закачался над песком.
«Летим, Дио?»
«Нет, мне тоже пора. У меня дома роза осталась, я боюсь, как бы она не засохла без меня. Понимаешь, возможно, есть много роз вроде той, но для меня она единственная. Я её своими руками вырастил»
Он взмахнул рукой. И серебристый зигзаг молнии мелькнул над пустыней. Без звука. И Дио исчез. Осталось только воспоминание. Но оно было добрым. Грустным немного. И более прочным, чем слова, выбитые в камне.
И Чкалов полетел домой.
Многие слышали эту историю. Но мало кто верил. А вы верите?
Муки творчества.
Речь у нас пойдёт о некой девочке-школьнице, посвящавшей свой досуг сочинению стихов, в которых она как могла старалась выразить свои чувства, столь часто посещающие многих в пору безрассудной юности. Случай свёл её с молодыми людьми, отрекомендовавшими себя представителями кругов, часто называемых богемой. Они зазвали её на уединённую загородную дачу, служившую им своего рода Парнасом, где они устраивали свои сборища и игрища. И там она увидела человека, известного в определённых кругах как Гениальный Поэт, который буквально пленил её необузданное воображение.
Поэты восседали в тени деревянного дома, давно не знавшего ремонта, вкруг врытого в землю стола и пили водку. Закускою же им служила произраставшая на грядках близ забора редиска вкупе с укропом, пользующимся, чтобы вы знали, не в полной мере опровергнутой славой неслабого афродизиака. И, дабы сии возвышенные и романтические особы сочли её за равную, наша юная героиня осушила один за другим три полных стакана и лихо закусила корочкой хлеба. Это стоило ей немалого усилия воли, поскольку была она нрава весьма скромного и обычно разговаривала тихим голосом, опустив глаза долу. Сразу затем она пошла в дом и, едва переступив порог, без сил опустилась на волею случая подвернувшийся матрац.
Первым, что предстало её взору, когда она внезапно очнулась ото сна посреди ночи, был известный поэт над ней и едва ли не на ней в буквальном смысле сказанного. В ту минуту ей показалось, что голый мужик с бородой являет собою зрелище в крайней степени непристойное и отталкивающее. Собрав последние остатки сил, юная поэтесса издала леденящий душу визг, рассекший тьму подобно тому, как клинок рассекает завесу тёмного штофа, и вделала известному поэту пяткой прямиком по ощеренным зубам. Известный поэт глухо завыл, на четвереньках удалился вглубь комнаты и скрылся во мраке. А наша отважная девочка, ни в коей мере не утратив присущего ей романтизма, тем не менее впредь никогда не ездила на дачи к малознакомым людям, какими бы одарёнными и творческими натурами они ни представлялись. Что советует и прочим юным особам, избравшим для себя творческий путь, каковой, да будет известно, отнюдь не усыпан розами.
Февраль. И небо лазурью
Блеснуло навстречу из глаз
Кошки, сидящей на крыльце.
Только сном собрался забыться,
С громким стуком шагов
В дом тревога вошла.
Девушка остановилась
Чулок подтянуть –
Повод взглянуть на звёзды.
Бантик на матроске
И такой зелёный
Цвет её бездонных глаз.
Смотрю в свой бинокль.
Луна – мраморный шарик,
Старый, весь исцарапанный...
Безутешно рыдает девушка-дождь
На плече у девушки-осени –
Две неразлучных подруги.
Тронуто первыми лучами,
Порозовело облачко –
Просыпайся, милая!
Я устал идти.
Мне всего только надо
Холмик, поросший травой.
Воздух прозрачен и лёгок,
Но на сердце немного грустно –
Это закат в апреле.
Сообщение отредактировал Windkitten: 22 Июнь 2006 - 23:30